— Давай-давай, — сказал дежурный, заметив, что Жирнов было сделал шаг, но потом снова замер, разглядывая бушующую за окном пургу.
— Ладно, гляну и домой. Сколько можно тут торчать.
— Улов сегодня хороший, так что, думаю, в понедельник Климов будет доволен. Наверняка, телевизионщики приедут. Может и премию выпишет.
— Ага, жди, — сказал Жирнов. — Будет тебе и премия, и ананасы в шампанском к новому году…
— Это точно, — вздохнул дежурный. — Но вдруг…
Он не успел договорить. Жирнов, подошедший к двери кабинета, отпрянул, потому что дверь с силой распахнулась, едва не ударив его по лицу.
— Эй! — вскрикнул он, выставляя руку, чтобы остановить дверь. Она больно ударилась о растопыренную ладонь и отлетела назад, но не до конца. Из кабинета вышел Марцелов. Его лицо было красным, в каких-то оранжевых пятнах, из носа текли сопли. Он улыбался. В его руке Жирнов увидел пистолет.
Отвлеченная, даже какая-то вялая мысль, что сейчас случится что-то не очень хорошее пробежала у Жирнова в голове, он даже вспомнил десяток подобных случаев, когда полицейские сходили с ума прямо на рабочем месте и убивали своих сослуживцев. Он дернулся в сторону, уходя с линии огня, но Марцелов был проворнее. Для своей комплекции и состояния младший сержант двигался удивительно быстро.
— Дима, — прошептал Жирнов. — Димыч! Сто-о-ой!
В дежурке что-то упало, это была железная подставка для бумаг, которая увлекла за собой также кружку, полную горячего чая.
Крик Жирнова потонул в грохоте выстрела, пустые коридоры отдела внутренних дел многократно усилили звуки. По стене полоснули брызги крови и мозгов. Тело шлепнулось на голый пол как кусок сырого мяса. Череп звонко треснул, правый глаз уставился теперь уже слепым зрачком на дежурного капитана Коркунова, который, ошпарившись горячим чаем, выскочил из дежурного отделения, разнося все вокруг благим матом. В руке у него вращалась резиновая дубинка, готовая опуститься на спину первого попавшегося возмутителя спокойствия.
В том, что это были проделки задержанного, у Коркунова не было никаких сомнений. Кто еще осмелиться вести себя подобным образом? — только обдолбанные говнюки, наркоманы, — одним из них, без сомнений был тот вонючий ублюдок, с которым вот уже битый час сюсюкался Марцелов, что вообще-то на него не похоже.
Так он и застыл — в холле, между дежуркой и распластанным на полу телом, уставившись в вытекший глаз Жирнова.
— Это… что… за… — медленно проговорил он, глядя на тело лейтенанта, позади которого стоял довольный Марцелов. — Марцелов… Ты… ты с ума сошел?! — его рука потянулась к кобуре, он понял, что палкой тут не поможешь.
Марцелов покачал головой, протянул зажатый в левой руке пузырек.
— Вот, — сказал он. — Дыхни.
— Марцелов…
— Дыши, говорю.
Рука Коркунова медленно двигалась к кобуре. Он был далеко не Клинтом Иствудом и выхватить быстро Макаров не сможет даже за десять дублей, к тому же кобура надежно закрыта. Но если потянуть время… может быть кто-то выйдет. Он судорожно соображал, кто еще мог оставаться наверху. Кажется, следователь Баян засиделся, потом кто-то из административного отдела, но с них толку не будет. Может кто из оперов? Да… точно, проходил ведь Васильев, сказал что поработает, разгребет волокиту. Наверняка, сидит, бухает. Может, кто-то еще, но в пятницу вечером надежды на это было мало.
Тревожная кнопка в дежурке, только кто приедет защитить полицию? ОМОН? СОБР? Возможно. Только маловероятно. Чтобы заставить их сдвинуться с места, нужен приказ начальства, а все начальство вечером в бане или в ресторане. Да и сами они давно уже выпивши, что может случиться в небольшом городке в такую зверскую пургу?
Жуткая мысль, что никто его не спасет, как бы глупо это не звучало, пронзила его. Сердце защемило. Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что не спит. Однако боль в ошпаренной ноге кричала, что ни о каком сне речи не идет. Самая настоящая реальность. Кошмар, который иногда ему снился: в полицейский участок приходит незнакомец — и вся полицейская рать, при всей крутости (хотя какая крутость, сплошной фарс), арсенале оружия, гоноре, — нечего не могут сделать. Он убивает их по одному, как кроликов. Как зазевавшихся, ничего не понимающих пушистых милых кроликов с маленькими красными глазками.
— Дыши, — прошептали губы Марцелова.
Но даже мысли исполнить желание сошедшего с ума полицейского у него не возникло. Возможно, если бы он взял пузырек из дрожащей руки, то спас бы себе жизнь. Кто знает. У него не появилось такой мысли. Рука скользнула на кобуру, пальцы автоматически расстегнули кнопку, потом замерли.
Дуло пистолета смотрело прямо ему в лицо. Бесконечность, помноженная на бесконечность и в центре черная дыра как решение этого жуткого уравнения.
— Я же не так много прошу, — сказал Марцелов. — Просто дыхни и все. Разве это так сложно? — И нажал на курок.
— … что вы молчите? — в наушниках капитана раздался истошный женский голос — сбился, закашлялся, потом послышались всхлипы: — Помогите же, прошу, ответьте. Бывший муж ломает дверь, я его боюсь. Он хочет убить меня. Ответьте, где вы?!
Марцелов стянул с трупа наушники и сказал в черный бархат микрофона:
— Диктуйте адрес, сейчас приеду.
Он выслушал ответ, бросил наушники на грудь Коркунова.
Убери труп. И тот, второй тоже.
Марцелов огляделся, кивнул в сторону открытой комнаты для допросов, схватил огромной пятерней капитана за щиколотку и потащил в сторону подвала. Через пять минут он вернулся и тем же самым способом выволок труп Жирнова. За головой лейтенанта волочился глаз, удерживаемый красноватой жилкой, перекатываясь и пялясь во все стороны. Скинув трупы в подвал, Марцелов вернулся, остановился в холле, посмотрел сквозь пластиковую переборку на рабочее место дежурного. Там, на пульте мигали лампочки и было непривычно видеть это место пустым.
“Служа закону,
