— Чем ты докажешь, что не приведешь в засаду?
— Не собираюсь доказывать. Или деньги, или ничего.
— Почему ты решила, что буду платить за голову Карлоса?
— Он хочет поквитаться с тобой.
— За что?
— Ты работаешь на иранцев и сильно ему мешаешь.
Честность была чрезмерной. Вагнёр предпочел бы такого никогда не слышать. Но услышанного не воротишь.
— Больше он ничего про меня не говорил? — спросил он.
— Я не лезу в чужие дела…
— Откуда ты узнала про иранцев?
— Карлос сказал. Ну и видела, во что они превратились на Келети.
Вагнёр чуть было не проболтался: так это были иранцы?! Так это их Мечик взорвал? Нет, конечно не Мечик… Опять Шандор? Не важно кто, понятно, почему господин Шер не звонит: с того света сигнал не проходит…
— Откуда ты узнала номер?
— Подобрала у мертвого иранца.
— Позвони с него, — сказал Вагнёр и отключился.
Он ждал ровно столько, сколько нужно, чтобы нажать быстрый набор на мобильнике. Второй вызов пришел с номера господина Шера. Вагнёр нажал ответ и опять промолчал.
— Убедился? — спросила она.
— У меня нет десяти тысяч.
— Тогда нет разговора. Прощай…
Девица подготовлена отлично. Не сделала ни единой ошибки. Вошла в роль идеально. Только тренировки бесполезны. Вагнёр знал, что все это — обман. Тонкий, расчетливый и умный. Как умел проворачивать его старый друг. Почерк Мечика: ложь, неотличимая от правды. Только Вагнёр мог учуять, что это — ложь. Никто больше. Он не имел права верить никому. Потому что на кону стояла его шкура.
— Стой, — резко сказал он. — Я согласен.
— Твое дело…
— Где и когда?
— Что с деньгами?
— Привезу.
— Деньги вперед… Потом отведу на место.
Пикировка особенно понравилась: девка убедительно играла жадность. Для кого угодно. Только не для него.
— Имей в виду: попробуешь обмануть — умрешь быстрее, чем успеешь подумать, — сказал Вагнёр.
— Мне нужны мои деньги…
— Тогда заработай их.
— Будь готов завтра к восьми утра.
— Куда ехать?
— Далеко…
— Как я тебя узнаю?
— Узнаешь. Обещаю… — и она отключилась.
В целом разговор понравился. Вагнёр выключил звук бесполезных новостей, лег спиной на кровать. Больная рука лежала на груди.
Осколки сложились интересным орнаментом. Иранцы мертвы. Они не заплатили остаток договора, но с мертвых какой спрос. Мечик гонит в западню, в которую попадет сам. Завтра утром все кончится.
Он подумал, что совершил в разговоре только одну ошибку: не спросил имя той, кто ему позвонила. Как будто ему все равно. Если Мечик слушал разговор, сразу заметит промашку. Поймет, что старый друг раскрыл обман. Что-то предпримет, чтобы обмануть лопнувший обман еще большим обманом. В сущности, какая разница. Какая разница, сколько будет трупов. Будет импровизация. Он мастер импровизации, а не Мечик. Завтра все кончится.
Он уедет из этого города, зачистив все. И больше никогда не будет брать заказов на Будапешт. Из суеверия. Хорошо, что он владеет ситуацией, а не ситуация им. Он снова властелин. Управлять реальностью интересней, чем виртуальным миром. Эмоции куда сильнее.
Завтра все кончится. Ему захотелось под горячий душ. И чашку обжигающего шоколада. Венгры шоколад готовить не умели. Не научились у австрийцев. Но сейчас любой сойдет. Главное — завтра все кончится.
В коридоре послышалось тихое шуршание. Будто кто-то пристраивался к замку. Вагнёр сел и прислушался. В дверь вежливо постучали.
— Обслуживание номеров!
— Одну секунду!
104
14 мая, суббота
Пригород Будапешта, Гёдёлё
21.33 (GMT+1)
Время приближалось. Комиссар Габриель сидела в неприметном минивене, в котором разместился командный пункт операции. На экране передавалось изображение с камер передовых постов наблюдения. Освещения хватало, чтобы не включать инфракрасный режим. Группы захвата держали на расстоянии, чтобы их нельзя было засечь. Командир спецназа отдавал команды в микрофон, требуя от наблюдателей поворачивать камеры по сторонам. Объект захвата мог появиться откуда угодно. Проскочить незамеченным невозможно. Все секторы обзора перекрыты. Особняк как на ладони.
На один монитор Габриель смотрела не дольше трех секунд и переводила взгляд. Чтобы не упустить мелкий признак появления великого вора. Она надеялась только на себя. Потому что понимала, с кем имеет дело. Лунный Ветер не пойдет в особняк по дорожке. Он что-нибудь придумает. Важно сразу засечь что-то необычное или странное. Комиссар целиком погрузилась в слежку. Не замечая ничего.
Инспектор Карой прислонился к задней дверце минивена. К происходящему интереса не проявлял. Сидел тихо, иногда поглядывая на Габриель.
В ворота особняка въехал пикап с яркой эмблемой доставки пиццы.
— Всем постам внимание!
Из машины вышел парнишка в красном комбинезоне с логотипом, вытащил стопку из четырех коробок. Он захлопнул дверцу багажника и пошел к особняку. Но не успел нажать звонок, как с шоссе завернула еще одна доставка пиццы, за ней третья, четвертая и пятая машина. Половина пиццерий Будапешта получила заказы. Курьеры вылезали, смотрели друг на друга, обменивались шутками.
— Тут что, большая вечеринка?!
— У меня заказ на шесть пицц!
— А у меня на восемь!
— Значит, чаевых не жди!
— Нет, тут хозяин — любитель пиццы, хорошо платит!
— Я его знаю!
— И я тут бывал!
— А кто первый?!
Парни в спешке вытаскивали заказы и торопились к дверям.
Командир спецназа кричал в микрофон, чтобы не упускали никого. Габриель отвернулась. Она поняла, что первый раунд проигран. Вор использовал гениальный и простой отвлекающий маневр: сейчас начнется скандал с криками и выяснением отношений. Достаточно шума и суеты, чтобы наблюдатели упустили момент, когда вор проникнет в дом. Решение о штурме придется принимать наугад. Она взглянула на Кароя. Инспектор промолчал, только пожал плечами. Понял ее мысли. Габриель была благодарна за молчание: сейчас лучше ничего не говорить.
Случилось то, что и должно было. Курьеры кричали, секретарь Стефан держал
