В голове рождались вопросы, на которые он не знал ответов. Не свойственная для ученого праздность ума, была хуже любой болезни, поскольку ввергала в умственный анабиоз, поэтому он как охотничий пес взявший след, вцепился в эти мысли.
Раньше все было проще - руководство ставило задачи, а он их решал, совсем другое дело занять свой разум в отсутствии всяких задач. Остро начинаешь ощущать бесполезность прошлых достижений, когда вопрос требующий найти на него ответ, состоит не в атомах и бозонах, а в простой фразе - Что такое случай?
Каким то шестым чувством он понимал, что есть метафизика рока и она противостоит Богу. За роком, неосознанный страх внезапных потерь и он противен божественному устройству мира. За ним тот, кто держит род людской в постоянном напряжении и страхе, издеваясь над ним и глумясь.
Нащупав узкую дорожку, впотьмах собственного сознания Кирилл Сергеевич вновь и вновь терял ее, сбиваемый сутолокой мыслей. Он чувствовал себя беспомощным студентом, которому из всех экзаменационных билетов достался тот единственный, который он забыл выучить.
Чтобы упорядочить свои мысли, он решил заняться генеральной уборкой в квартире. Правда убирать особо было нечего, поэтому он занялся ревизией ящиков, стеллажей и полок. Добравшись до своего кабинета, Кирилл Сергеевич решил освежить в памяти свое собрание книг и найдя лестницу, полез на верхние полки стеллажей.
Некоторые давно забытые книги, которые вдруг захотелось перечитать, он снимал с полок и складывал на рабочем столе. Большой, цветной подарочный альбом шедевров художественного искусства он тоже отложил, намереваясь развлечь себя.
Начинало вечереть. Город кутался в сиреневую вуаль сумерек, а переулки постепенно наполнялись свежим ароматом вечера, который постепенно густел, заполняя все вокруг чернильной тушью ночи.
Кирилл Сергеевич подошел к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Где-то внизу еще царствовала суета, но чем выше от земли, тем отчетливее ощущалось замедление времени, словно в суету города подмешали какой-то загуститель. Чем выше, тем медленнее оно текло, превращаясь во что-то предвечное над облаками, свободными от забот и суеты.
Мысли Кирилл Сергеевича нарушил старый, бронзовый колокольчик, стоящий на рабочем столе и упавший вдруг на пол, сдвинутый к краю книгами. Кирилл Сергеевич подошел к столу и подняв его, позвонил. Воздух наполнился легким, радостным звоном, распугавшим таинственные сумерки, окутавшие кабинет. Кирилл Сергеевич позвонил еще и еще. Подойдя к окну, он позвонил перед собой, словно хотел поделиться им с другими и вдруг поймал себя на мысли, что ни разу в жизни, с самого рождения, не слышал настоящего колокольного звона. В городе не было ни одного храма.
Он стал вспоминать некоторые даты истории и к своему удивлению обнаружил, что последний храм в городе, снесли за 50 лет до его рождения, то есть, вот уже больше 100 лет, город не слышал колокольного звона. Он стал рыскать взглядом над городскими кварталами, в надежде увидеть золотые купола, но это было бесполезно.
- Сто лет назад, малая кучка дерзких негодяев лишила город последнего храма, немудрено, что спустя 70 лет нас стали лишать живых сердец. Промолчав тогда, мы промолчали сейчас. Сначала нас лишили духовного сердца, а затем физического.
Сто лет город пребывал в коме, как больной, подключенный к аппарату.
- Городу нужно новое сердце - новый храм! - произнес Кирилл Сергеевич и хотел, было звонить Родиону, чтобы поделиться с ним своим открытием, как в дверь вдруг позвонили.
- Привет, а я только собрался тебе звонить, а ты тут как тут! - радостно приветствовал Кирилл Сергеевич своего друга.
- Не скучаешь?
- Мне надо с тобой поделиться кое-чем.
- Очень интересно - отвечал Родион Аркадьевич, проходя в кабинет, - Кофе не угостишь?
- Обижаешь! Проходи, устраивайся, я сейчас.
Через какое-то время Кирилл Сергеевич вошел в кабинет с двумя чашками дымящегося кофе.
- Что это ты здесь затеял? - спросил Родион Аркадьевич, указывая на стопки книг разложенных вокруг.
- Надо было занять чем-то голову, вот решил освежить в памяти, что у меня есть.
- Это хорошо, я кстати тебе кое-что принес интересное, как раз, чтобы занять голову - ответил Родион и протянул другу толстую папку.
Кирилл Сергеевич включил в кабинете свет, в котором уже практически стемнело, и удобно расположившись в кресле напротив друга, открыл папку.
В папке была толстая стопка печатных, не подшитых листов, видимо никак друг с другом не связанных.
- Что это? - спросил он.
- Это Кира, то, что у меня случайно сохранилось от моих многолетних изысканий, когда я занимался штудированием древней литературы. Может они тебе пригодятся или будут хотя бы интересны. Мне кажется, там есть достойные вещи.
- Спасибо, завтра и займусь - ответил Кирилл Сергеевич, отхлебывая горячий кофе.
- Я гляжу, ты сегодня в хорошем расположении духа? - спросил Родион Аркадьевич, глядя на спокойное лицо друга.
- Честно говоря, сам не знаю. Мысли мечутся в голове, ищут чего-то и не находят. Ничего не болит, но тошно как-то и муторно. Я бы хотел сказать, что хочется выть с тоски, только похоже ее вырезали вместе с сердцем. Наверно я похож на серое, безликое существо?
- Нет, не похож, но я прекрасно тебя понимаю… А ты не помнишь Кира, как ты влюбился в университете в одну девчонку, ох как ты страдал по ней?!
Кирилл Сергеевич ненадолго задумался.
- Когда это было Родя! Я уж и не помню толком.
- А я вот себя, очень хорошо помню - ответил Родион Аркадьевич. Мне тоже повезло влюбиться до того, как я сделал операцию. На всю жизнь я запомнил это разъедающее чувство тоски и отчаяния от неразделенных чувств. А когда я узнал, что она у меня за спиной встречается с другим, словно обухом к земле прибили! Я ведь и решился сразу после этого на операцию, думал, не переживу удара.
- Вот это я припоминаю, как ты терзался - вставил Кирилл Сергеевич.
- Терзался, мягко сказано! Я же тебе уже говорил как-то, что первая волна гражданских, которые пришли к нам на пересадку, были такие же как я, отчаявшиеся и раненые.
Оказалось с синтетическим сердцем гораздо легче жить…Боли нет!
Родион Аркадьевич замолчал, но видно было, что он хочет высказаться.
- Ты можешь говорить мне, все что думаешь - будто предугадав его мысли, сказал Кирилл Сергеевич.
Родион Аркадьевич не знал с чего начать. Слова о его новых переживаниях и чувствах, еще несколько месяцев назад были чужды и для него и для этого мира, они были анахронизмами, поскольку человечество давно изжило их из себя.
- С тех пор как началась эта история, совсем потерял я покой. - начал Родион Аркадьевич. Сплю
