Кирилл Сергеевич молча кивнул головой, не прерывая Родиона.
- Сложно объяснить, что со мной, поскольку обследование показало, что со здоровьем все в порядке, но какая-то внутренняя лихорадка не дает покоя. Ощущения похожи на те, что испытывает загноившаяся рана, которая вот-вот, прорвется гноем. Хочется исторгнуть из себя старую жизнь словно гной и начать заново, но я не знаю как. Мне нужен катарсис Кира, иначе я сойду с ума…
Все эти месяцы Кирилл Сергеевич был занят своими заботами, что ничего особенного в состоянии друга не замечал и только сейчас он буквально почувствовал в его голосе отчаянную мольбу о помощи.
- Я знаю Родя, что катарсис немыслим без покаяния…
- Но как?! - воскликнул Родион Аркадьевич, - Я хочу, я жажду этого как глотка чистой воды… Как Кира?!
- Похоже ты вовремя сегодня зашел, поскольку я хотел с тобой поговорить об одном важном деле.
Родион Аркадьевич приготовился внимательно слушать.
- Не только нам с тобой, а всем людям, всему городу нужен катарсис, нужно покаяние. Меня Родя сегодня будто осенило - сколько лет мы живем в страшном забвении! Но самое главное не в этом…
Кирилл Сергеевич взглянул на город, зажигающий огни.
- Взгляни, ни одного храма, ни одной маковки нет в этом городе… Он просто мертв!
Сто лет назад этому городу удалили сердце и с тех пор мы калеки…духовные калеки.
Родион Аркадьевич отставил чашку и подошел к окну.
- Надо Родя, дать городу новое сердце, возродить храм, чтобы лился над городом колокольный звон и может это и будет для всех нас, общим покаянием?
Родион Аркадьевич ходил по кабинету взад и вперед, потом остановился и глядя поверх очков, произнес:
- Кира, ты гений!
Кирилл Сергеевич махнул рукой.
- Я серьезно…Только вот чего я не пойму, как в нашу жизнь ворвались такие перемены, почему сейчас, почему мы?
- Не знаю Родя, может, время пришло?
- Какое время?
- Время прозрения и покаяния. Василиск пал и нам теперь строить новую жизнь.
- Строить…- протяжно произнес Родион Аркадьевич. И все таки, ты гений Кира, теперь я знаю, что мне делать, я буду строить!
- Что строить? Куда ты засобирался неугомонный?
- Я еще сегодня обещал проведать Елену Викторовну, чем ее угостить, что она любит?
- Подари ей от меня хороший букет цветов, а сладости на твое усмотрение.
Окрыленный новой идеей, Родион Аркадьевич выскочил за дверь и Кирилл Сергеевич снова остался один.
- Что нужно людям для счастья? Идея! Главное чтобы идея была светлой - подумал он, возвращаясь в кабинет, чтобы продолжить книжный разбор.
- Но не просто идея…Великая идея! А что может быть в мире выше, чем идея служения Богу? Может действительно, настало время прозрений? - удивлялся самому себе Кирилл Сергеевич.
Словно шоры стали спадать с умственного зрения, открывая глаза на то, как они жили все эти десятилетия. И тут ему в руки попала книга Сервантеса, про дон Кихота.
- Вот ведь стервец, как точно описал глупости человеческие! - произнес вслух Кирилл Сергеевич и усевшись в кресло, стал листать книгу в которой были чудесные репродукции Доре.
- Вся жизнь Кихота, как жизнь человечества, сплошные метания больного рассудка.
Пролистав книгу до конца, он хотел уже закрыть ее, как взгляд упал на финальный монолог Кихота - “Разум мой прояснился, теперь он уже свободен от густого мрака невежества, в который его погрузило злополучное и постоянное чтение мерзких рыцарских романов. Теперь я вижу всю их вздорность и лживость и единственно, что меня огорчает, это что отрезвление настало слишком поздно и у меня уже нет времени исправить ошибку и приняться за чтение других книг, которые являются светочами для души”.
Кирилл Сергеевич закрыл книгу и взглянул на стопки книг на столе, которые он отложил, чтобы перечитать.
- А есть ли у меня время на все это? - подумал он.
Подойдя к книжным стопкам и окинув взглядом тысячи страниц, он стал убирать их обратно на стеллажи, словно отрезвленный одним лишь прочитанным абзацем. Убрав книги обратно, он достал ту, что досталась ему от родителей.
- Нет времени…Больше нет - произнес он и пошел в гостиную.
Но чтение никак не шло. Атмосфера была слишком обыденной. В памяти стали всплывать образы когда-то виденных в старом кино, интерьеров храмов, иконы и свечи. Хотелось окунуться в полумрак таинств, но в его доме никогда не было ни одной иконы, ни одной свечи.
Вдруг он подскочил с дивана и побежал обратно в кабинет. Приставив лестницу к стеллажу, он достал тот самый альбом с репродукциями знаменитых картин и стал его листать. Здесь было целое мировое наследие, начиная с древних времен и до прошлого века. Наконец он открыл страницу, на которой значилось - Андрей Рублев.
На одной странице, во весь лист, было изображение Святой Троицы, на других было по две иконы поменьше.
- Была, не была! - произнес Кирилл Сергеевич и достал из ящика стола канцелярские ножницы.
Вырезав аккуратно три иконы из своего дорогого альбома, он принялся искать подходящий для основы картон. Не найдя ничего путного, он снял со стены в кабинете две старые репродукции в рамке и разобрав их, вынул картонную вкладку. Вырезав картон по размеру изображений, он приклеил на него репродукции икон, а сзади сделал из картона треугольные упоры, чтобы они могли стоять вертикально.
Свечей в доме не водилось, как и мышей, интересно, чему бы он больше удивился, обнаружив у себя дома, церковную свечу или мышь? Но тут он вспомнил, что кроме свечей в храмах зажигали масляные лампады. Естественно как и свечей, лампад в доме не было и нужно было ее сделать самому. Из наиболее подходящих по объему, оказались нефритовые пиалы, льняное масло которое Кирилл Сергеевич любил добавлять в салат, нашлось в холодильнике, оставалось сделать фитиль. Пришлось пожертвовать кисточкой от диванной подушки. Срезав один жгутик, он продел его в трубочку скрученную из пищевой фольги и обернув большой канцелярской скрепкой, опустил кончик в пиалу с маслом. Достав из табачного ящика зажигалку, он поджег фитиль.
Фитиль оказался излишне большим и начал нещадно коптить. Кирилл Сергеевич задул огонь, протянул фитиль вниз, оставив лишь самую малость, и зажег снова.
- Отлично! - произнес он, глядя как новоявленная лампадка, засияла тихим, ровным светом.
В углу кабинета, над невысоким, узким пеналом, висела полка с различными сувенирами и статуэтками. Убрав их в пенал и протерев полку от пыли, Кирилл Сергеевич расставил репродукции икон в угол, большую посередине, а маленькие по бокам и аккуратно,
