Песня плыла над полом, мимо гладких стен. Другой конец коридора утопал во мраке, и мы не сразу заметили, что он смыкается с еще одним, который поворачивает направо.
Я шла впереди, чувствуя, будто с каждым шагом что-то обрывается внутри. Роман держался рядом с оружием наготове.
В конце нового коридора нас ждала еще одна двойная дверь. Ее створки были слегка приоткрыты и покачивались взад-вперед под напором потока воздуха, который шел из кондиционера в потолке. Синие халаты. Хирургический стол. Большие шумные машины.
«Не здесь, – подумала я, толкнув створку. – Пожалуйста, только не здесь».
Казалось, я очутилась в кошмарном сне.
У операционного стола стоял хирург, помахивая в такт песне сверлом, точно дирижерской палочкой. Напротив него еще кто-то в халате занес руку над лотком с блестящими серебристыми инструментами. Еще один человек сидел у монитора, управляя каким-то сканирующим устройством, которое вращалось над операционным столом.
А на столе лежала Руби с обритой головой и бледным, как воск, лицом.
– Стойте! – Слово вырвалось у меня вместе с ревущей энергией. Хирургические лампы замигали и разлетелись одновременно с монитором. Женщину, которая за ним сидела, отбросило на пол, и она ударилась головой.
– Я вызываю…
Роман выстрелил раньше, чем мужчина успел договорить. Дрель выпала из его руки и упала на пол. Секунда, и тело врача рухнуло рядом.
Вторая женщина с криком бросилась к полкам с лекарствами у дальней левой стены. Она дернула стеллаж на себя, и тот легко поддался, выехав вперед. Слишком легко.
Приянка мгновенно оказалась рядом. Удерживая женщину, которая извивалась и пиналась, девушка заглянула за полки.
– Да у нас тут дверь… Куда она, черт побери, ведет?! – рявкнула Приянка.
– Это только… – провыла женщина, всхлипывая от ужаса. – Это аварийный выход, который ведет на улицу… пожалуйста, мы просто делали свою работу!
Я не видела, как именно Приянка заставила ее замолчать. Мне было все равно. Я выключила камеру на телефоне и подбежала к операционному столу.
Я коснулась плеч Руби… Какой же она была худой. Запавшие глаза, ввалившиеся щеки, темный синяк на лице. Она выглядела…
Мертвой.
– Руби? – позвала я. – Руби, ты слышишь меня?
Я поискала глазами капельницу, чтобы понять, чем ее могли накачать, но ничего не было. Я вцепилась в ее руку под операционным одеялом, пальцы нащупали пульс. Слабый, но есть.
Я так хотела тебя спасти. Я так хотела помочь.
– Ты…
В поле зрения возник Роман. В операционной начало светлеть, и вскоре ослепительный белый свет залил все вокруг. Мне показалось, будто я теряю сознание, хотя я по-прежнему чувствовала пол под ногами. Затем все снова погрузилось во тьму, и в ней начали проявляться формы. Передо мной разворачивался коридор, похожий на тот, по которому мы проходили. Я словно шла по нему, мимо запертых дверей, мимо детских лиц, которые выглядывали в окошки, мимо прижатых к стеклу маленьких рук.
Память.
Вскрикнув, я выпустила руку Руби, но воспоминание не исчезло. Пока я не увидела номер на стене коридора – так же, как увидела его она. «ЭТАЖ 3».
– …в порядке? Скажи что-нибудь! – Когда видение коридора исчезло, вместо него передо мной маячило встревоженное лицо Романа. И его пальцы сжимали мои плечи.
– Что происходит? – вмешалась Приянка. – Что это только что было?
– Здесь есть другие дети, – проговорила я. – Они на этаже выше. Руби хочет, чтобы я вытащила их отсюда.
Приянка перевела взгляд с меня на застывшее как маска, безжизненное лицо Руби.
– Нет времени объяснять, – сказала я, хватая ее за руку. – Ты должна пойти со мной. чтобы отпереть двери.
– Ладно. – И она сжала мою ладонь. – Идем. Ро, ты справишься?
Роман кивнул.
– Я обо всем позабочусь.
Я бросила телефон Роману – и тот поймал его свободной рукой. Его глаза не отрывались от моих, но он молчал. Я не чувствовала ничего, кроме страха Руби; я не видела ничего, кроме ее неподвижного, хрупкого тела.
– Напиши остальным, что мы нашли ее. И скажи Максу, что нам понадобится машина побольше.
Приянка открыла двери карантина, проведя заряд по коридору до лестницы. Голова по-прежнему была словно ватная, будто в нее поместили то, чего там раньше не было. Руби не проснулась, но она была с нами. Как-то же она поняла, что это я. Она услышала или почувствовала меня…
Мы остановились у выхода на этаж. Приянка прижалась спиной к двери, пытаясь заглянуть в маленькое окошко так, чтобы ее не заметили. Она замерла и отступила назад, чтобы я могла посмотреть сама.
Посреди коридора в луже крови лежало тело охранника.
Я отшатнулась, в шоке уставившись на Приянку. Может, сюда уже добрались остальные или наткнулись на него в другом месте, но охранник сумел сбежать и умер уже здесь. Однако на ступенях не было крови. Крови не было нигде – только под ним. Она пропитала его темную форму. Именно здесь его и убили.
Приянка вопросительно посмотрела на меня, ожидая команды. Я еще раз выглянула в окошко. Там не было больше никого – и времени у нас тоже не было.
Я медленно открыла дверь. В одной руке пистолет, который вручила мне Приянка, а в другой – мобильник, включенный на запись.
Потом Приянка двинулась вперед, а я прикрывала. Чисто. И я последовала за ней. Ребенок, на вид лет шести, прижался лицом к окну, наблюдая за нами широко распахнутыми глазами. Моя рука дрогнула, когда я записала это на телефон, переходя к следующему окошку. От вида этих восьми дверей и детей за ними меня начало трясти.
Должно быть, палаты были звуконепроницаемыми. Напротив девочка с коротко остриженной головой кричала, беззвучно колотя кулачками по стеклу. Вот мальчик пытался привлечь мое внимание, показывая рукой в сторону противоположного конца коридора. Там с ним пересекался еще один.
И оттуда за нами наблюдала Лана.
Я подняла пистолет, но тут же снова ощутила горячие иглы, пронзающие череп с особой яростью. Я споткнулась, пытаясь удержаться на ногах. Двери
