– Что ты хотела спросить, милая? – с ласковой улыбкой уточнил Флинт.
– Кто меня переодевал?
– Госпожа, вы так уже были одеты, – пояснила Мэри.
И я с подозрением покосилась на Уильяма, почти уверенная, что именно он стаскивал с меня мокрые одежды и натягивал сухие. Да и в нашем дурдоме он выглядел самым вменяемым пациентом.
К слову, нарядил он меня в те самые прабабкины панталоны в сердечко, которые натянул до самых подмышек, стыдливо прикрыв грудь. Впрочем, гигантский размер монструозных штанов вполне позволял завязать ленты и на шее, но тогда бы пришлось по бокам проделать дыры для рук. Прабабка заговорила подарочек столь чудесным образом, что куда бы я ни собирала вещи, в какой бы крошечный саквояж одежду ни засовывала, проклятущие портки все равно оказывались между нижних юбок.
«Почему в это?» – спрашивал мой взгляд.
«Ну…» – Уильям вытянул губы, видимо, человеческого ответа не имея, и задумчиво поскреб подбородок.
Беру свои слова обратно! Я единственный душевно здоровый человек в Кросфильде, потому что черная ведьма, а не человек, и душой немножко обделена.
Наконец жильцы особняка шеренгой потянулись из комнаты, решив, будто очухавшаяся ото сна спящая красавица желает побыть с женихом наедине. Прежде чем исчезнуть, пастор наградил меня нехорошим взглядом, точно мысленно объявлял злому духу войну, а Эбигейл порывисто обняла за шею и прошмыгала:
– Как же я рада, что ты пришла в себя! Мы все за тебя молились!
– Да, я спала и слышала каждое слово, – сухо отозвалась я.
Коротко кивнув, Уильям закрыл дверь, и в спальне остался Картер с кошкой на руках. Судя по тоскливому взгляду, он чувствовал себя так, точно брат запер его в клетке с голодным тигром. Лишая подельника возможности сбежать, я щелкнула пальцами, и в замочной скважине два раза провернулся ключ. На шее парня судорожно сократился кадык.
– Что за цирк?! – прошипела я. – Они мне чуть кровь не пустили! Ты хоть представляешь, чего стоит кровь черной ведьмы?!
– Ты упала в обморок и не просыпалась, – принялся оправдываться Картер.
– Проклятье, я же не просто какая-то девица! Конечно, мне надо было прийти в себя после ритуала!
– Вот! – Он категорично ткнул в мою сторону указательным пальцем. – Я говорил Уильяму, что тебя надо просто оставить в покое, но он все себе места не находил. Не выдержал и вызвал доктора.
– Постой! Что ты сказал? Доктора вызвал Уильям?
Картер кивнул, и вдруг почудилось, будто у меня в животе запорхала целая колония бабочек. Незнакомое ощущение, вызывавшее желание набить желудок плюшками, а если не поможет, то выпить настойку от несварения. Ужасно раздражало. Чтобы не сорваться на подельнике, я щелкнула пальцами, отпирая замок, и кивнула:
– Иди.
Из дружеских чувств он мог бы броситься к двери с меньшим энтузиазмом.
– К слову, как шагается? – спросила я.
– Все решили, что доктор с переломом ошибся. Даже доктор, – объявил жених и, помявшись, вдруг сказал: – Спасибо, Эльза.
– Не за что, – кивнула я и, сама не зная почему, проглотила тираду о колдовстве по дружбе, недополученной прибыли и прочих мелких ведьмовских обидах.
Хорошо подкрепившись после пробуждения, ужином я решила не брезговать, ведь в Кросфильде кормили хоть и вкусно, но зачастую слишком мало. Во время трапезы от меня не укрылось, что штат прислуги в особняке сильно поредел. Вместо проворного долговязого лакея за столом прислуживала Мэри.
Позже, когда Бренты разошлись по комнатам, из-за приоткрытой двери в хозяйский кабинет неслось ее ворчание:
– Господин Флинт, сегодня ушли еще две девушки. Мы попытались найти горничных в деревне, но все отказываются служить в доме. Говорят, что дух госпожи Брент снова пробудился.
– Мэри, но ведь это глупость, право слово, – мягко пожурил экономку Флинт.
– Глупость – не глупость, а скоро мы без прислуги останемся! То свечи среди ночи сами собой зажигаются, то над ручьем зеленое марево светится, то молодая госпожа замертво падает, – бранилась она. – Двадцать лет назад такие же странности происходили! Ребенком была, а до сих пор помню.
– Ты преувеличиваешь.
– Ничего не преувеличиваю! Да еще этот ваш святой отец, пропади он пропадом, лучше не делает! Заявился на кухню и доказывал слугам, что в госпожу Дороти вселился злой дух! Убежит повар, будем голодать!
Она собралась выходить, а я поскорее отошла от двери. В гостевом крыле меня поджидал пастор, перекрывший проход к покоям. Он держал в руках графин с водой и выглядел подозрительно.
– Добрый вечер, – пробурчала я, пытаясь обойти святого отца слева.
Грегори шагнул влево. Переместилась вправо – и он следом. Мы как будто играли в детскую игру.
– Вы что-то хотели сказать? – смирилась я, и в следующий момент мне в лицо был выплеснут графин воды.
– Изыдите, силы зла, из бренного тела! – провозгласил недоделанный экзорцист.
– Падре, у вас крыша съехала?! – отплевываясь, разъярилась я.
Святой отец глубокомысленно хлопнул глазами и на мой возмущенный рык изрек:
– Не шипит.
– А готова!
Ладно обычные люди, но как пастор, глас светлой Богини на земле, мог верить в чушь, будто осененная божественным знамением вода была способна обжечь одержимого? Как любая жидкость, она вредила только в одном виде – в виде кипятка! Тогда и ожоги, и шипение, и даже громкие ругательства были обеспечены.
– С чего вы вообще решили, что я одержима? – ругалась я, отряхивая промокшее платье. – Неужели девушка не имеет права хорошенько выспаться?
– Но, дитя, ты спала двое суток! – попытался защищаться пастор.
– О-хо-хо! Назовите меня еще черной ведьмой, впавшей в летаргический сон после ритуала! – взвилась я. – Пропустите! Иначе в мокром платье я замерзну до смерти и действительно превращусь в призрак! Клянусь, моей первой жертвой станет пастор, живущий в особняке.
Сконфуженный противник потеснился.
– Но ты не можешь отрицать, что в доме присутствуют силы зла! – заспорил он с моим затылком.
– Откровенно говоря, святой отец, – процедила я, – пока что единственное зло, которое мне встретилось в доме, это вы!
Ворвавшись в спальню, я с такой яростью шарахнула дверью, что наверняка даже на первом этаже последние слуги осенили себя божественными знамениями, и каждому пришло в голову, что из страшного дома пора линять.
Через полчаса после коварного нападения пастора Грегори у меня началась лихорадка. Меня бросало то в жар, то в холод, и в голову лезли разные странные мысли со старшим братом Картера в главной роли. Поток фантазий, в которых Уильям обливался святой водой из хрустального графина пастора Грегори, я попыталась перебить чтением книги. Что может быть невиннее, чем чтение?
Таращилась в книгу, а сама невольно косилась на часы, стоявшие на каминной полке. Тик-так. Громко отсчитывали время резные стрелки, стремясь к полуночи, а в моих фантазиях Уильям уже скинул рубашку и демонстрировал отличный скульптурный торс. Даже захотелось проверить, так ли он хорош,
