– Заберите свое чудовище! – потребовал трактирщик.
Доедать булочку с маслом пришлось на ходу, держа лысую тигрицу под мышкой, потому как Картер наотрез отказывался прощать магического питомца, лишившего его радости сытного завтрака.
– Куда нам идти? – Уильям остановился и, уперев руки в бока, начал оглядываться.
– Туда! – указала я направление, выбранное интуитивно.
– Почему туда? – усомнился он.
– Мне интуиция подсказывает.
Видимо, ему припомнилось, как мы бродили по болотам, а моя интуиция на пару с магией неизменно приводила нас в топь, и, не произнеся ни слова, развернулся точно в обратном направлении.
– Какой смысл ловить зайца в поле? – предложила я. – Давай, я ее хотя бы позову?
– Хочешь довести бедняжку до разрыва сердца? – отозвался Уильям.
– Послушай, она же ведьма, – возмутился Картер, полагая, что по всем параметрам я была обязана хорошо разбираться в направлениях.
– Ты с ней по лесу не бродил, – хмуро отозвался старший брат.
– Все плохо? – догоняя его, уточнил младший.
– Ты себе даже представить не можешь, как это чадо природы водило нас по болотам…
– Эй, вы, двое! – возмутилась я, покрепче сжимая решившую сбежать кошку. – Между прочим, я вас слышу.
Гуськом мы вошли в узкий проулок между двумя домами. Над головой на веревках, тянувшихся от стены до стены, сушилось белье.
– Еще она превратила чулки в яичную скорлупу, – продолжали сплетничать братья, как заправские кумушки.
– На тебе было кольцо, путающее заклинания! – огрызнулась я, шагая за ними следом.
– Ты заметил, она всегда находит оправдания, когда терпит крах в колдовстве, – вымолвил Картер.
– А знаешь что, Картер? Забери свою кошку! – разозлилась я.
– Ты ее наколдовала, тебе и носить, – не оглядываясь, отбрыкнулся подельник от питомца.
– Прокляну!
На том мы вышли из проулка к шумной торговой площади, как раз напротив прилавков с овощами. На нас нахлынул рыночный гвалт и океан запахов. Дороти взвыла, и пришлось ее усыпить.
– Надо поспрашивать, где живут Слотеры, – предложил Уильям.
– Эй, господин, – не откладывая дело в долгий ящик, позвал Картер торговца и указал на меня: – Вы эту девушку знаете?
– Цветочница Дороти? – неожиданно признал он меня, и мы трое переглянулись.
– А где она живет? – набросился жених. На лице лавочника появилось странное выражение. Решив, что над ними потешаются приезжие шутники, он поджал губы и буркнул:
– Идите отсюда по-хорошему, господа. И демона своего лысого уносите, – указал он на дремавшую в моих руках кошку. – А то всех клиентов распугаете.
Уильям и Картер скрылись в толпе, а потому не слышали, как вынырнувшая из-под прилавка женушка торговца спросила:
– Чего хотели-то?
– Да бес их знает. Поди, опять из богадельни чокнутые сбежали.
– Онемейте, приспешники светлой Богини! – возмутилась я, порядком ошарашив супругов. Некоторое время они разглядывали меня с затаенной жалостью, а потом женщина вздохнула:
– Хорошенькая, а все туда же – сумасшедшая. Несладко тебе, девонька, в богадельне-то? Хочешь, яблочко моченое дам?
– Прокляну, – предупредила я.
– Говорю же, – отмахнулся торговец, – вечно у них кто-нибудь сбегает.
Потеряв ко мне всякий интерес, они отвернулись. Если бы не заметила прилавок с подвесками, идеально подходящими по форме для маскирующих амулетов, точно бы прокляла.
Украшения манили. Ничего не могла с собой поделать, любила блестящие побрякушки, как ворона. Разноцветные стекляшки сверкали на солнце, как драгоценные камни, а медь блестела не хуже благородного золота.
– Берите! Блестит, как золото! Сверкает, как рубины! – принялся прицокивать языком ювелир в жилете с вышивкой.
– Оттого, что вы нахваливаете медь, золотом она не станет, – сухо отозвалась я.
– Если не нравится…
– Вот этот, – указала я на медальон, похожий на каплю.
– Сорок пенсов.
– Подарить и не заворачивать, так в карман засуну.
– А?!
Мы встретились глазами, и торговец проглотил слова. У ведьм особенный взгляд, говорят, от него оторопь берет, но круглое зеркало в деревянной оправе, стоявшее тут же на прилавке, подсказывало, что причина банальнее. В маскирующем амулете снова истончилась магия, и мои зрачки вернули вертикальную форму.
– Держите, госпожа ведьма, – протянул торговец побрякушку.
– Благодарю. – Я дернула уголками губ в едва заметной улыбке и забрала подарок.
– Грабишь честных торговцев? – сжав мой локоть, усмехнулся Уильям. Я не подозревала, что он за мной наблюдал.
– Госпожа ведьма, а как же благословение на хорошую работу? – развел руками ювелир, требуя дополнительно сервиса.
Я изогнула бровь.
– Уверены, что хотите моего благословения?
– Спрашиваешь! – перешел он на панибратское «ты», но под моим острым взглядом исправился: – Не обидьте, госпожа.
Честное слово, благословение черной ведьмы – хуже проклятья. Когда темная колдунья проклинает, то хотя бы ясно, отчего в жизни все перевернулось с ног на голову. Благословение страшнее.
– Желаю вам отличной торговли, – взмахнула я рукой.
– И прибыли!
– И хорошей выручки, – пристально глядя в водянистые глаза прохвоста, согласилась я. Мне щедрот не жалко, лишь бы не захлебнулся, как восточный правитель из легенды об антилопе, выбивавшей копытом золотые монеты.
– Спасибо, госпожа ведьма! Спасибо! – принялся раскланиваться он.
Едва мы отошли от прилавка, к дешевым побрякушкам бросились женщины. Уильям вымолвил:
– В следующий раз, когда захочешь кого-нибудь приструнить, лучше пригрози благословением, а не проклятьем. Жутковатое зрелище.
– Точно, – усмехнулась я, бросив взгляд в его нахмуренное лицо. – Благословение черной ведьмы часто доводит до могилы. А знаешь почему? Люди утверждают, что хотят простого счастья, но под «счастьем» они всегда подразумевают деньги. К сожаленью, даже добрейшей души человек не выдерживает испытания богатством.
– Зато твои проклятья вызывают улыбку.
– Считаешь мои проклятья шуточными? Как-то я прокляла тебя честностью.
– Да уж, – без преувеличений, Уильяма передернуло, – совершенно сумасшедший вечер тогда получился, но я оценил чувство юмора.
– Господин, купите для своей дамы розы, – обратились к нам. – Всего три пенса за штуку.
Мы с Уильямом повернули головы и, сами того не ожидая, нос к носу столкнулись с Дороти Слотер. Признать в рыночной цветочнице выпускницу пансиона благородных девиц, умеющую играть на рояле, готовить рисовые пудинги и обожающую скакать с сачком за бабочками, было сложно. Ее прятало глухо застегнутое платье с передником и пуританский чепец на голове.
При виде двойника девушка побледнела в цвет кипенной простыни и уронила под ноги висевшую на локте плоскую корзину со срезанными розами.
– Кто ты?
– Эльза Нортон, – спокойно представилась я.
– Нортон? – повторила она эхом.
– Ведьма из Сельгроса.
Парализованная страхом девушка таращилась в мое лицо и, наверное, по давней привычке мечтала грохнуться в обморок, но, расталкивая локтями народ, из шумной толпы выбрался Картер. Не обращая внимания на оцепенение невесты, любопытство торговцев и недовольство домохозяек, он сжал Дороти в крепких объятиях и выдохнул:
– Как же ты могла меня покинуть?..
Дороти жила с теткой в крошечном, словно кукольном домике. Комнаты были маленькие, чистые и светлые. Тетка совершенно не походила на безумную старуху, какой ее отрекомендовал Картер. Наоборот, оказалась крепкой, стремительной женщиной, превратившей клочок земли за домом в цветущий розовый сад.
Мне пришлось избавиться от защитного амулета и нацепить на
