Дверь их убогой комнатушки заперта, однако девушки там нет. Ее одежда лежит под окном с закрытыми ставнями — там, где Иона в последний раз видел сестру, — словно она просто вышла через стекло, сбросив по пути все лишнее. По куче тряпья разбросано какое–то цветное крошево. Тайт лишь через несколько мгновений догадывается, что перед ним раздробленные бусины любимых четок Мины, и еще пара секунд у него уходит на то, чтобы осознать: кто–то тщательно сложил осколки в кривоватые буквы.
Послание простое: «Закончи ее».
— Так и сделаю, — обещает Иона. — А потом приду за тобой.
Упав на колени, он вытаскивает ненавистный том из–под куртки. Хотя Тайт уверен, что его ждет еще одна ловушка, он рискнет открыть себя любой ереси и кошмарам внутри книги, если это приведет его к добыче. Несомненно, в том и состоит цель текста.
«Закончи ее».
Иона читает вводный пассаж, хотя уже может цитировать его наизусть, как молитву. Потом медлит, догадываясь, что дальше обратного пути уже не будет.
— Все равно не к чему возвращаться, — говорит он и переворачивает страницу.
Следующий разворот пуст, как и идущий за ним. С растущим неистовством Тайт пролистывает том, но не может отыскать ни строчки. Если не считать загадочного предисловия–экзордиума, книга абсолютно пуста.
Иона безвольно выпускает ее из рук. Лишь гораздо позже он сообразит, чего требует от него злейший враг.
«Ты действительно здесь, Мина? — спросил себя Тайт. — Или этот мир — просто очередной тупик?»
Нет, на сей раз все будет иначе. В послании, призвавшем его на Витарн, содержалось слишком много аутентичных сведений… да и курьер оказался крайне своеобразным, поэтому Иона не мог отказаться. Он не сомневался в личности отправителя и к тому же теперь знал одно из имен.
— Твоя книга у меня, среброглазый ублюдок, — угрожающим тоном произнес Тайт.
Том и сейчас находился при нем, закрепленный над сердцем. Все долгие годы, прошедшие с ночи того судьбоносного заказа, он носил книгу именно там. Она сопровождала Иону повсюду и стала такой же частью его существа, что и бьющийся под нею орган.
— Я почти закончил, — добавил Тайт, положив руку на мертвенно–тяжкий том. — И я иду за тобой.
Проповедь вторая
Толкование
Прошлое всегда присутствует в наших мыслях, столь же зыбкое и изменчивое, как и будущее, ибо существует лишь та реальность, какую мы воображаем себе, а воображение — самое непостоянное из всех качеств.
Истерзанный Пророк, «Проповеди просветительные»Глава пятая. Сострадание
I
Свидетельство Асенаты Гиад — заявление пятоеПосле многих испытаний наше путешествие наконец–то подходит к концу. Я пишу эти строки в башенном маяке корабля, на финальном отрезке пути к Кольцу Коронатус. Две ночи назад мне удалось разглядеть отблеск Первого Света у самого горизонта. Это к добру, ибо я уже начала бояться, что священное пламя на вершине Перигелия угасло, а с ним и мои надежды на благополучный исход.
Поздно спохватилась!
С тех пор я каждое утро возвращаюсь на мой наблюдательный пост и смотрю, как горы благословенного архипелага становятся чуточку выше, словно каменные пальцы, тянущиеся из океана. Вершина Перигелия в самом центре круга первой явила себя, ибо она почти вдвое выше меньших собратьев. Она возносится над водой почти на целый километр, и нижние двести метров склона со всех сторон практически отвесные. Когда–то давно самые отважные из Сестер Битвы нашей секты взбирались по крутому склону Перигелия, подвергая испытанию свою веру, но этот обычай
запретили, когда погибших стало чрезмерно много. Неизменно благоразумная канонисса Агнета Бодрствующая заметила: «Не столь обильна обитель наша, чтобы девами юными рыб кормить». ХА! Три дня назад Перигелий открылся нам во всем великолепии. Вершину горы покрывает беломраморная шапка — огромный собор, именуемый Светильником, в центральном минарете которого находится семигранный фонарный зал, где заключено священное пламя. У подножия этой парящей в облаках башни здание разворачивается множеством куполов, облепивших скалу, словно серебряные грибы. Согласно заветам «Проповедей просветительных», собор представляет собой семиугольник, каждая сторона которого смотрит в направлении одной из семи окружных гор Кольца. В стены вделано по одному цветному витражу с изображением, прославляющим соответствующую добродетель.
Словно семь кандалов рабства, сковавших душу!
Там, где заканчивается собор, начинается священный город София–Аргентум. Его кварталы плотно облегают верхнюю часть горы каскадом элегантно расставленных зданий, где имеется все, что необходимо процветающему сообществу. Среди самых выдающихся достопримечательностей стоит отметить Библиариум Профундис и Метафизический музей Серебряной Свечи, что неудивительно, так как город живет под покровительством несравненных ученых — сестер–диалогус.
И хотя сестры Железной Свечи защищают нас, а сестры Бронзовой — заботятся о страждущих, у Последней Свечи нет более ценных слуг, чем женщины из Свечи Серебряной, исполненные многих знаний. Ведь это они беспрерывно размышляют над записями нашего основателя, Истерзанного Пророка, изыскивая детали, выстраивая связи и истолковывая каждое его наблюдение во всей полноте их взаимовлияющих смыслов. С тех самых пор, как исчез пророк, они неустанно стремятся ощутить возвышенную гармонию понимания, даруемую лишь истинным откровением. Если Первый Свет — душа нашей секты, то Серебряная Свеча — ее разум.
Вот только эти душа и разум схоже скучны и слепы!
Этим утром плиты спиральной Дороги Пророка были отчетливо видны с корабля. Она берет начало на окраине города и спускается, опоясывая гору девятью громадными витками, прежде чем окончиться у зубчатой стены Верхнего порта, куда наше судно и направляется. А если точнее, мы движемся к Нижнему порту, который располагается у подножия отвесной скалы прямо под своим близнецом. Две крепости соединяет механизированная канатная дорога, по которой движется гигантская серебряная клеть, возносящая путешественников наверх или же спускающая к морю. Это единственный безопасный путь наверх, поэтому все, за исключением самых безрассудных душ, проходят через Зеркальные порты.
До сих пор я почти ничего не написала о Семи Шпилях, хотя в них божественная тайна Кольца Коронатус воплощена даже более явно, чем в самом Перигелии. Словно цифры на поверхности допотопного терранского устройства для
измерения времени, они окружают центральную гору, находясь на совершенно одинаковом расстоянии не только от нее, но и друг от друга. Каждый пик — отдельный остров, но все они связаны с Перигелием широкими каменными мостами, и требуются многие
