– Вместе мы изменим этот мир, – зазвучал почти бесплотный голос. – Все, что требуется от твоего клана, – не вмешиваться и не сообщать властям, если увидите зараженных, направляющихся в сторону Вишенрога!
– Но мои рыси… – попытался возразить Дархан.
– Если не вмешаются – останутся в безопасности, – оборвал гость. – И смогут насладиться криками людей, например, из той деревни, в которой люди подняли руку на члена твоего клана…
– На Зохана? Откуда ты… – изумился Дархан.
И вдруг понял, что пришелец уже стоит в дверях.
– Загляни в свое сердце, – мертвый голос напоминал шелест сухих листьев, – и ты увидишь, как сильно желаешь этого!
– Постой… – растерянно позвал глава клана.
Он, как и все оборотни, терпеть не мог алкоголь, но сейчас хотелось не просто выпить кружку пива, а напиться до скотского состояния, дабы позабыть навсегда этот день, в который все пошло кувырком.
В дверях было пусто. Ни тени. Ни звука.
В голове главы клана Смертей-с-ветки – тоже.
* * *От выходок любимца Редьярда Третьего – Короля шутов, Повелителя смеха, Господина шуток и Хозяина толп – обычно стенали все, начиная от поломоек и заканчивая самим венценосцем. Женитьба не сделала Дрюню терпимее к человеческим порокам и недостаткам, а даже, пожалуй, добавила в этот список несколько новых строк. Остановить распоясавшегося шута мог только Его Величество (и то не всегда), но случались несколько часов тишины, когда Дрюня вел себя достойно без его приказов, – часы заседаний Большого и Малого королевских советов. В это время шут не вваливался в помещение с какой-нибудь непристойной шуткой или остротой, направленной в самые чувствительные места присутствующих, не передразнивал участников Совета (что с энтузиазмом делал в остальное время), а терпеливо, как Стрема – ужина, ждал под дверями.
Ждал он и сейчас. Малый королевский совет заседал уже больше трех часов – у Его Величества после отпуска наконец дошли руки до требующих внимания дел. Ванилька, которая в связи с назначением Пипа на должность Главного королевского повара была вынуждена уволиться с дворцовой кухни, чтобы вплотную заняться «Старым другом», с утра ушла в трактир. И Дрюня маялся бездельем, ожидая, пока оставленный у дверей королевского кабинета паж не прибежит к нему с известием об окончании Совета.
Скука деятельной натуре шута на пользу не шла. Он сделал акробатические упражнения и растяжки, к которым привык еще со времени путешествия в труппе мэтра Иживолиса, сожрал яблоко, выпил легкого вина, посмотрел в окно, поплевал семечки на стоящих внизу гвардейцев, последил, как, аккуратно переставляя лапы, идет по карнизу здоровенный котище, поймал себя на мысли повторить опасный трюк, вспомнил, что он совсем скоро станет отцом, и передумал. Хотелось прогуляться, однако после встречи с Алли удовольствие от прогулок было испорчено опасением снова с ней встретиться. Дрюне было и стыдно, и смешно одновременно, но эльфийка оказывала на него какое-то магическое влияние, противостоять которому казалось крайне сложным. Стоило только вспомнить ее нежную кожу, лукавый изгиб губ, пушок на щеке…
Когда в дверь его покоев постучал паж с известием, что Его Величество освободились и обедают у себя в кабинете, Дрюня ужасно обрадовался и даже наградил мальчишку монеткой. Хоп-хоу, кто-кто, а братец Рэд с его интригами заставит позабыть о высоких, соблазнительно покачивающихся грудях, тонкой талии и… Тьфу ты, изыди!
Король не столько обедал (было еще слишком рано для перемены из пяти блюд и компота), сколько перекусывал рябчиком, запеченным с брусникой в сливках. Из всех постоянных членов Малого королевского совета в кабинете остался только один – волкодав Стремительный, занявший стратегически выгодную позицию справа от Его Величества. Когда Дрюня вошел в кабинет, оба – и король, и пес, – посмотрели на него с укоризной.
– А я чего? – воскликнул шут, падая в любимое кресло и алчно глядя на стоящие на столе яства. – Я ничего!
Редьярд проследил, чтобы гвардейцы, охраняющие его кабинет, закрыли дверь, и спросил шепотом заговорщика, решившего покуситься на жизнь царствующей особы:
– Принес?
Шут порылся в кармане, достал небольшой фиал с плотно притертой пробкой и передал Его Величеству. Фиал мгновенно скрылся в недрах королевского стола.
– Четыре капли каждому в любую еду или напиток, – таким же шепотом пояснил Дрюня.
– А чего так мало? – удивился Редьярд. – Давай пополам?
– Нельзя, братец! Если не хочешь, чтобы они скончались друг на друге!
– Не хочу! – нахмурился король. – Но все равно доза какая-то невразумительная! А если ее хватит всего на один выстрел?
Шут захохотал так, что чуть не свалился с кресла.
– Братец, – серьезно сказал он, отсмеявшись, – ты только что насмешил шута, а это дорогого стоит! Колька – твоя копия! Насколько я помню, ты не останавливался на одном выстреле, даже будучи пьяным в зюзю. Чем вызывал, между прочим, жгучую зависть своей тени!
– Какой тени? – опешил Его Величество.
– Меня, глупый ты братец, меня!
– Да? – довольно переспросил Редьярд. – Ты только что порадовал короля, шут, а это дорогого стоит! Бери второго рябчика!
Дрюня с удовольствием уцепился за предложение, точнее, за птичку.
– Знаешь, братец, я тебе иногда удивляюсь, – заметил он, утолив первый голод. – Вот ты с виду такой серьезный и важный, настоящий венценосец, а подлости делаешь простые, человеческие…
– Это какие такие подлости? – изумился Его Величество, а Стрема возмущенно гавкнул.
Кому как не шуту знать, что каждый монарх более всего на свете не любит три вещи: похмелье в день официальных мероприятий, не уплаченные подданными вовремя налоги и правду. Поэтому Дрюня аккуратно вытер салфеткой руки и, приготовившись дать деру от разгневанного короля, произнес:
– Ну вот опять же приворотным зельем собрался опоить младшего сына и его жену. А зачем?
К его удивлению, Редьярд не вспылил, не наорал на него, даже не покраснел вареным раком, лишь зарозовел юной креветочкой.
– Как бы тебе объяснить, братец, – пробормотал он. – Колька на меня похож больше, чем Арк… Но его жена уже брюхата, а Колькина – еще нет. Была бы Оридана бойкой девкой, я бы не беспокоился об их будущем. Такие девахи обычно быстро понимают, что наследник рода лишним не будет, хотя бы один, а лучше двое, и устраивают всё сами. Но Ори… Знаешь, иногда я думаю, что она была бы хорошей парой Арку. Смотрела бы ему в рот, ловила бы его дыхание по ночам и была бы счастлива простым бабским счастьем, которое одинаковое
