Харпер раздумывает над этим.
– Может ли Лилит помешать нам?
– Конечно. Она и так подозревает, что я каким-то образом хочу ее обмануть.
Харпер указывает на свою щеку:
– Как это повлияет на мою роль?
– Вы все еще желаете быть принцессой Колумбии?
– Я точно не буду сидеть тут и жалеть себя. – Харпер делает паузу, и огонь в ее глазах меркнет. – Каждый раз, когда я остаюсь без дела, я думаю о маме.
– Я бы все исправил, если мог, – мягко говорю я. Мне так хочется протянуть руку и дотронуться до Харпер, но она достаточно ясно выразила свои чувства ко мне. – Клянусь.
– Я верю тебе, – так же мягко говорит Харпер и выпрямляется. – Хватит. Правда. Так что мы сделаем с этим лицом?
Я хмурюсь. Не могу понять, то ли она так шутит, то ли просто смотрит на ситуацию с практической стороны.
Глаза Харпер сужаются:
– Я уверена, что ты уже придумал что-то.
– Что-то, что мы можем рассказать людям? Например, о том, как принцесса встретилась лицом к лицу со злой волшебницей из Силь Шеллоу и отпугнула ее, отделавшись незначительным порезом? Да, миледи. Я уже придумал что-то. – Я умолкаю на несколько секунд. – Если вы все еще желаете во всем этом участвовать.
– Желаю.
– В таком случае, когда Грей вернется, я направлю его в Лунную гавань с посланием о том, что мы нанесем им визит. Я бы предпочел отправиться послезавтра, если вас это устраивает.
– Вполне.
Я смотрю на Харпер, обдумывающую мои слова. Она, кажется, посчитала, что рана сделает ее роль принцессы менее убедительной. Но на самом деле, кажется, более правдоподобно она еще не выглядела.
– Я снова вас недооценил, – наконец говорю я.
– Как же?
– Я ждал вашего пробуждения часами, – признаю я. – Я был уверен, что это вас… сломит.
Харпер хмурится и смотрит на огонь.
– Это не первый мой шрам, Рэн. Я не была идеальной раньше. Переживу. – Харпер переводит взгляд на меня: – Ты сказал, что сидел и ждал тут часами?
– Да. – Я запинаюсь. – Вы не злитесь из-за того, что Лилит сделала с вами?
– О да, я в ярости, но не из-за лица.
– Из-за чего же тогда?
В голосе Харпер появляются стальные нотки, когда она отвечает:
– Я злюсь из-за того, что промазала.
Глава 29
Харпер
В утро перед отъездом в Лунную гавань я наконец разрешаю Фрее заплести мне волосы. Она приходит с чаем, и я не в силах отказаться от него.
Я продолжаю думать о словах Рэна, как Фрея рьяно меня защищала. Пока я пыталась быть самодостаточной, то невольно отталкивала ее от себя. До того как я услышала о ее противостоянии с Греем, я не догадывалась, что можно быть одновременно и сильной, и уступчивой.
Я сижу за туалетным столиком в комнате Арабеллы, а Фрея стоит позади, молчаливо проводя щеткой по моим кудрям.
Запеленутая малышка спит в соседней комнате, остальных детей я не видела. Кожа Фреи выглядит чистой, глаза женщины сияют. Практически паническое выражение, сохранявшееся на ее лице с нашей первой встречи, исчезло. Вчера Фрея была в той же одежде, что и в трактире, но сейчас на ней лавандовое платье с белыми лентами на корсаже. Волосы заплетены в тугие косы, скрученные в кольца.
– Вы выглядите очень красиво, – говорю я.
Руки Фреи замирают, и она заливается румянцем.
– Миледи, спасибо. – Фрея приседает в реверансе. – Я одалживала одежду у Эвелин, когда мы были в «Кривом Вепре», но такая одежда неуместна во дворце. Я спросила стражника, где фрейлины королевы хранили свои наряды.
Мы снова молчим, и Фрея продолжает меня причесывать. Я думала, что в итоге останется вьющийся беспорядок, но Фрея использовала какое-то средство из многочисленных пузырьков, расставленных на столе, и мои кудри стали послушнее.
Движения щетки успокаивают и напоминают мне о детстве, когда мама делала то же самое.
Неожиданно мои глаза наполняются слезами. Я прижимаю пальцы к лицу.
– Ах! – Фрея тут же прекращает водить щеткой по моим волосам. – Я сделала вам больно?
– Нет. – Я едва ли узнаю собственный голос. – Нет, я в порядке.
Но я не в порядке. Я не могу перестать плакать. Мои плечи начинают трястись до того, как я это осознаю.
Фрея берет меня за руку. Ее ладонь теплая, а движения уверенные.
– Нужно ли послать за Его Высочеством?
– Нет! Нет… Со мной все хорошо.
Мой голос срывается, и очевидно, что со мной не все хорошо.
Фрея кладет руку мне на плечо и мягко поглаживает, пододвигаясь ближе. Моя рука остается в ее ладони. Женщина ничего не говорит, но ее присутствие – самое обнадеживающее, что я чувствовала за последние дни.
– Моя мама умирает, – говорю я. Я уверена, что это не входит в план Рэна, но я должна этим поделиться, иначе совсем раскисну. – Она умирает, но я не могу быть рядом. Я все думаю о том… О том, что она умрет до того, как я смогу с ней попрощаться.
– Ах… Ах, миледи! – Фрея обнимает меня, и я начинаю плакать в ее платье, как маленький ребенок.
С ней я чувствую себя не так, как с Рэном или Греем. Я могу взять эмоции под контроль при них, но находиться в объятиях доброй и теплой Фреи так приятно, что я позволяю себе отдаться чувствам. Женщина гладит меня по волосам, нашептывая что-то успокаивающее.
В конце концов я возвращаюсь в реальность. Я не могу быть Харпер сегодня. Я должна быть принцессой Колумбии.
Я отстраняюсь, оставляя огромное мокрое пятно на платье Фреи.
– Простите, – извиняюсь я.
Большими пальцами Фрея стирает слезы с моих щек.
– Полно вам, – тихо, но твердо говорит она и расправляет мне плечи. – Сидите прямо. Позвольте мне закончить.
Я слушаюсь. Щетка снова оказывается в моих волосах. Руки Фреи движутся медленно и уверенно.
– Когда моя сестра умерла, – едва слышно начинает Фрея, – это произошло очень внезапно – у меня не было времени, чтобы попрощаться. Но она знала, что я ее любила. А я знала, что она любила меня. Сам момент смерти не так важен, как моменты до нее.
Я встречаюсь взглядом с Фреей в зеркале.
– Ваша сестра умерла?
Она кивает.
– Я взяла к себе ее детей. Сама мысль о том, чтобы кормить еще четыре рта, ошеломляла, но мы справились.
Удивление приходит на смену горечи в моей груди.
– Так это дети твоей сестры?
– Крошка Оливия моя. Она родилась тогда, когда моя сестра была убита. Я жила с Дарой и ее мужем, Петром, на их ферме, чтобы помогать заботиться о Далии, Дэвине и малыше Эдгаре, – объясняет Фрея. – Но затем чудовище напало на Ткацкую лощину, когда Дара и Петр поехали туда торговать, и внезапно все дети стали моими.
– Чудовище?
В ее голосе звучит явный ужас.
– Да, миледи. – Фрея запинается. – Когда те мужчины напали
