– Я не понимаю и половины из того, что он говорит. – Вольф провел рукой по лбу. – Я думал, он хочет остаться в Лондоне. Но он сказал, есть вещи, которым он может научиться только на севере.
– Сейчас принесу еще холодной воды, – проговорила я, выкручивая ткань и беря таз.
Я вышла за дверь, но на полпути к комнатам домовладелицы спохватилась, что забыла прихватить поднос. Побежала назад, открыла дверь и… Остановилась как вкопанная.
Вольф крепко держал Ламба в объятиях. Ламб нежно что-то бормотал, пока Вольф целовал его лоб, щеки, губы. Нервные пальцы Ламба запутались в волосах другого мальчика. Их объятия были нежными, даже страстными. Какого черта?
Я попятилась назад и случайно врезалась в дверь. Вольф отпустил Ламба и вскочил на ноги. Мы уставились друг на друга, и ни один из нас не знал, что делать. Что я увидела? Мгновения пытки проходили в молчании.
– Мне лучше уйти, – сказала я, поставив таз, и попыталась найти свой плащ. Я понятия не имела, как себя вести. Вольф следовал за мной, пока я ходила по комнате, врезаясь в стулья.
– Почему ты на меня не смотришь? – мрачно спросил он.
– Не знаю, о чем ты, – заставив себя сохранять спокойствие, я подняла на него глаза. Он вздохнул.
– Я вижу, как сильно ты это презираешь. То, какие мы есть, – пробормотал он.
– Я никогда не смогла бы презирать тебя. – Это дурацкое предположение вывело меня из ступора. Гори оно все огнем, это же Вольф. Мой друг. Засунув руки в карманы, он сел на диван. Ламб потянулся к нему, и Вольф взял его за руку. Меня поразила бесстрашная честность этого простого жеста.
– Теперь ты побежишь прямо к Уайтчёрчу, – сказал Вольф.
– Нет. Никогда. – Я наконец-то смогла заговорить своим обычным голосом. Их могли бы отлучить от церкви, если бы узнали об этих отношениях, возможно даже – посадить в тюрьму.
Вольф смахнул с лица Ламба прядь волос, его лицо было полно нежности.
– Я не брошу его. Даже ради целого мира. Может быть, это только наполовину жизнь, жизнь во лжи, но только такая жизнь мне нужна. – Он поднял на меня взгляд. – Не важно, что я сделаю, но я в ловушке.
Его голос дрогнул.
Боль Вольфа была ощутимой, и я знала это чувство – жить во лжи, лгать, лгать, лгать… Черт меня побери, если я позволю разрушить еще одну дружбу. Я села рядом с диваном, взяла чашку чая и протянула Ламбу.
– Меня не заботит то, что вы делаете. Уайтчёрч никогда об этом от меня не услышит. – По моим наблюдениям, любовь была слишком редкой, чтобы ею разбрасываться.
Вольф коснулся моего плеча, а затем подошел к столу. Он взял тарелку с едой, вернулся, и мы вместе попытались заставить Ламба съесть что-нибудь твердое. Через некоторое время Ламб смог осилить полпорции тушеной баранины. Румянец стал ярче.
– С тобой все в порядке, – с облегчением произнесла я.
– Да. Но нам надо еще кое-что обсудить. – Ламб сфокусировал на мне взгляд. – Колокола.
Я чуть не выронила чашку.
– Колокола?
– Молокорон в Йорке. Да и Бескожий Человек тоже там. – Он изогнул бровь и откусил от картофелины.
– Как… ты… – Я не закончила предложение.
– Я вернулся в Лондон, потому что должен быть твоим зеркалом, Хоуэл: сейчас и в войнах, которые еще случатся. – Он кивнул. – Я помогу тебе с Императором.
– Спасибо тебе, – выдохнула я. – Да, мы будем вместе охотиться за Ре́лемом.
Потому что я кое-что решила, когда смотрела на Магнуса, плачущего над телом своей матери, и на Рука, кричащего, как животное. Мой отец был в ответе за все это, и я его остановлю… Не важно, какой ценой.
28
Уайтчёрч, наморщив лоб, смотрел на парящий в воздухе квадрат водного зеркала. Ламб сидел в первом ряду Обсидианового собора, его светлые волосы были видны с моего места. Положив руки на колени, я скрестила пальцы; Уайтчёрч просматривал сцену за сценой, пока не дошел до того, что ему было нужно.
– Это, – довольно взволнованно сказал он, – Ре́лем.
В самом деле, мы увидели нечеткое изображение мужчины, идущего широким шагом среди фамильяров. Он был выше среднего роста, его лицо сочилось кровью. Ре́лем был там. Он не выехал за пределы Йорка.
Когда пару дней назад Ламб пришел к Уайтчёрчу с рассказами о «своих видениях», тот сначала сомневался и не спешил поверить. Но он провел свое собственное расследование и установил местоположение Бескожего Человека. И с тех пор каждые несколько часов он наблюдал за Ре́лемом: чем он занимается, как и куда двигается, есть ли у него какой-то привычный распорядок дня. К наблюдениям привлекли весь Орден, и вскоре стало очевидным, что Ре́лем действительно обосновался в Йорке.
Сейчас было самое время нанести удар.
Блэквуд сидел рядом со мной, но с таким же успехом мог бы быть и на Луне, так сильно он игнорировал мое присутствие. Со времени того разговора в Трофейном зале, а затем в кабинете он вел себя как совершенно чужой человек. Прекрасно. Я могла с такой же легкостью игнорировать его.
– Время пришло. – Уайтчёрч растопил зеркало, превратив его в шарик воды, затем залил воду в чашу с четырьмя элементами.
Чародеи начали задавать вопросы, но мне было ясно, что вскоре начнется. Мы сделаем марш-бросок к Йорку, мы с мальчиками будем вооружены нашим оружием. Несколько эскадронов будут защищать нашу маленькую группу, обеспечивая защиту с каждой стороны. Если бы мы двигались быстро, не привлекая внимания других Древних, то могли бы окружить Ре́лема и добраться до него. Да, его физические силы были фантастическими – я знала это по собственному опыту, но он будет ошеломлен, когда его начнут атаковать со всех направлений. Это даст нам возможность нанести удар. И под нами я имела в виду себя.
Королева выразила особое пожелание, чтобы финальный удар нанесла именно я.
Мое сердце билось как молот от одной этой мысли. Даже после всего этого
