Тем вечером и вечером следующего дня я ужинала одна и одна ходила по коридорам с гулким эхом. Как же похоже на склеп! Я сидела у камина в библиотеке и представляла, что заходит Рук – пожелать мне спокойной ночи. А потом шла к тому месту, где Фанни… Мне было трудно даже в мыслях произносить это… где Рук убил Фанни. Я сидела на лестнице, разглаживая юбки, и слушала тишину. Рядом со мной сидели мои воспоминания. Больше нечем было заняться – только размышлять и готовиться.
Уайтчёрч был очень щепетилен в выборе и призвал самых подготовленных бойцов. Валенс, Вольф и Ламб были отобраны для того, чтобы обеспечивать надежность барьера.
Блэквуд, Магнус, Ди и я каждый день обсуждали, как нам устроить засаду на Ре́лема. Это было странно: мы все время находились вместе, но старались взаимодействовать друг с другом как можно меньше.
Магнус меня избегал. Блэквуд обращался ко мне безразличным тоном. Даже Ди дистанцировался.
Особое внимание мы уделяли финальному моменту: Магнус с Блэквудом по бокам, позади – Ди с флейтой, а я наношу смертельный удар – короткий, направленный вверх удар кинжалом, так, чтобы не попасть в ребра. А затем еще удар по горлу – просто на всякий случай.
Ре́лем, бескожий монстр, умрет у моих ног. Но вместе с ним умрет и Уильям Хоуэл, юноша, который читал стихи моей матери, когда они убегали вместе.
Каждую ночь я лежала в постели и спрашивала себя: смогу ли я это сделать? И каждую ночь единственным ответом было молчание.
Наконец этот день настал. Уайтчёрч провел утро, консультируясь с чародеями, которые информировали его о передвижениях Ре́лема. Они отследили его привычные маршруты и выбрали холмистую территорию, идеально подходящую для атаки с высоты. Пришло время выступать в поход.
Я держала в трясущихся руках чашку с чаем, пока Лилли хлопотала вокруг меня. В каждой застегнутой пуговице, в каждой заколотой булавке, в каждом повязанном кружеве была тягостность прощания. Если все провалится, такого никогда больше не будет.
– Вы выглядите очень славно, – сказала Лилли, оглядев меня. Мы быстро обнялись. Она была невысокой, и мой подбородок оказался в ее волосах.
Снаружи стали звонить колокола. Казалось, весь Лондон задержал дыхание. На перекрестках было тихо, окна каждой таверны, каждого магазина были закрыты.
Мы собрались у реки, стояли плечом к плечу, и наши мантии колыхались от ветерка с воды. У меня на шее висел костяной свисток, у одного бедра была Кашка, у второго – кинжал. Маленький кинжальчик покоился в ножнах в рукаве.
Рыцари в доспехах из дуба, охраняющие барьер, проходили сквозь наши ряды, проверяя экипировку. Феи собрались в голове отряда, у губ они держали изогнутые рожки, чтобы подать сигнал к наступлению.
Все как один мы двинулись вперед, следуя за феями.
Переход из нашего мира в мир фей произошел быстро: воздух замерз, а ветер у меня в ушах стих. Дорога с двух сторон была обрамлена высокими, похожими на скелеты деревьями, которые тянулись вверх, как пальцы обвинителей. Небо – а там было небо – пестрело созвездиями, которые я не узнавала. Там не было ни Большой Медведицы, ни пояса Ориона.
Я была в передовом эскадроне с Уайтчёрчем, Блэквудом, Ди и Магнусом.
Внезапно у нас на пути встал фейри, которого мы видели еще раньше в Корнуолле.
– Стойте! – приказал он, скрипя деревянными суставами. – Император, наша королева желает, чтобы вот эти четверо, – он, указал на меня и мальчиков, – встретились с ней в ее покоях.
– У нас нет времени развлекать Мэб, – недовольно произнес Уайтчёрч. Блэквуд вздохнул: он знал, что фейри не нравится грубость. Но, казалось, нашего знакомца это не задело.
– Ее Высочество говорит, что это касается дани.
Магнус вздрогнул, а я едва сдержалась, чтобы не выругаться. И все же пути дальше не будет – до тех пор, пока мы не ублажим Мэб. Уайтчёрч тоже понимал это.
Фейри увел нас; за нашими спинами прогремел приказ эскадрону оставаться на месте.
После нескольких поворотов каменистой дороги мы подошли к деревянной двери, расположенной в огромной скале. Фейри постучал копьем в дверь, и она распахнулась, открыв нам комнату с низким потолком, довольно сильно напоминающую нору. Воздух в был влажным и пах торфом. Я потерла руку об руку, желая согреться. Скоро мы покинем это место.
Мэб в буквальном смысле появилась из ниоткуда. Ее темно-синее платье, расшитое жемчугом, было с таким глубоким вырезом, что он доходил до пупка. Взору открывалось многое.
– Уже настало время вести войну? – Она захлопала в ладоши, как обрадованный ребенок.
– Мы готовимся идти дальше, Ваше Высочество, – сказал Уайтчёрч, который сопровождал нас; в его голосе звучала усталость.
– О, я уверена, вы готовитесь. И вы пойдете дальше. Скоро. – Она обнажила в улыбке слишком уж много – на мой взгляд – острых зубов, а затем начала поигрывать со своей юбкой. – Те из вас, кто рослые, будут в полной безопасности, а что касается всех остальных… кто знает?
Мне не понравилось, как она это сказала. Деревянная дверь исчезла, оставив монолитную стену.
Слова Уайтчёрча стали отрывистыми:
– Ну хватит. Когда мы отсюда уйдем?
– Уйдете, уйдете, сейчас… – Мэб откинулась на шезлонг из мха и пошевелила пальцами босых ног. – Высокая девушка, как жаль, что твой сердечный друг стал настолько… тенеобразным. Какое разочарование!
Мне стало трудно дышать.
– Откуда ты знаешь про Рука? – пробормотала я, у меня по рукам поползли мурашки.
Мэб захихикала, будто я спросила какую-то глупость.
– Естественно, я это знаю, потому что я и отдала этот приказ. А где мой маленький доктор? – Она оглядела комнату, для более драматичного эффекта приставив ко лбу руку козырьком. Кто-то задвигался в углу, и появился Фенсвик, он держал свои ручки за спиной, будто извинялся. – Было очевидно, что этот юноша поправляется, и кто-то должен был это исправить. Что бы делал наш дорогой Ре́лем без теней и тумана?
Я не могла понять, о
