Всё тот же странного вида мужчина, который встретил их с фонарём у ворот. Справедливости ради стоило отметить, что странными здесь были все, но конкретно этот субъект бил все рекорды. Отец — так его называли остальные местные, произнося это обращение с неким трепетом. Любой, кто это слышал, по неволе проникался к мужчине своего рода уважением. Или страхом.
Не зная, как себя лучше вести, ребята переглянулись, беря в руки столовые приборы. Чистые, надо заметить.
Что удивительно, первой попробовать поданную еду осмелилась Соня. Даже Артурчик, смотря голодными глазами на приятно пахнущую пищу, есть пока не решался. Подцепив тонкий кусочек ароматного и что не менее важно горячего мяса, под пристальным взглядом Отца девушка отправила его в рот. Необычно. Сладковатый оттенок немного жёсткого угощения можно было списать на морковь, которой тут было предостаточно, но в остальном еда не имела никаких нареканий.
— Очень вкусно, — кивнула Соня, получая в ответ восторженную улыбку. — Спасибо.
— Рад, что вам нравится, — сцепляя руки в замок перед собой, довольно кивнул хозяин дома. — Надеюсь, вы оцените остальные блюда.
По сравнению со всеми предыдущими приёмами пищи, этот ужин удивлял своим изобилием. Тут было жаркое, супы, тушеное, жареное мясо. Немногие овощи служили гарниром, однако они не были удостоены столь пристального внимания, как основной ингредиент.
Изголодавшись по нормальной, не ограниченной размерами из-за недостатка продуктов, тёплой и сытной пище, ребята ели все подряд, постепенно опустошая поставленные перед ними блюда. Только двое не принимали активного участия в празднике живота. Обычно не умеющие находить общий язык Марк и Андрей сейчас сошлись в общем мнении, что еда имела слишком уж странный привкус. Не привыкшие к подобному вкусу рецепторы отказывались воспринимать предложенную пищу как что-то адекватное, поэтому, без слов поняв друг друга, парни оставили тарелки, едва попробовав блюда. Так, для проформы. На неодобрительный взгляд мужчины ребята лишь виновато пожали плечами, мол, не голодны. Не заставят же их насильно есть, верно?
Зато остальные остались довольны ужином. После которого в сон начало клонить с небывалой силой. Такая усталость, словно они не поужинали, а пробежали марафон в двадцать километров. Соня едва донесла свое бренное тело до кровати, тут же рухнув в объятия мягкого одеяла, даже не раздеваясь.
"Все-таки хорошо, когда у людей остаются моральные принципы и желание помогать другим. Надо будет отблагодарить их завтра. Помочь с обустройством жилья или ещё чем-то"
Это последнее, что звучало в голове Сони перед тем, как сознание полностью погрузилась в темноту. Она не слышала, как под открытым окном, стараясь особо не шуметь, проехала деревянная повозка, подталкивая двумя коренастыми мужичками. Тяжёлая ноша, прикрытая плотным брезентом, то и дело норовила упасть с хлипкого сооружения, постоянно теряя по пути часть груза.
— Черт, снова упала!
— Да тише ты! Подними и кати дальше. Не хочу провозиться с этим до утра.
— Сам попробуй каждый раз наклоняться, когда эти окорока летят направо и налево.
— Упало с твоей стороны — ты и поднимай. В конце концов, работаем вместе.
— Тоже мне, помощь.
— Я и так помогаю. Тележку качу.
— Ага, в пол силы.
За пререканиями, отголоски которых постепенно удалялись в сторону дальнего здания, они не заметили, как очередная часть груза упала на землю и, откатившись в тень, осталась незамеченной лежать на пыльной земле. Голодные мыши тут же кинулись к угощению, вгрызаясь в слегка жестковатую плоть. Основное внимание привлекло место отсечения, задеревеневшие пальцы остались без внимания грызунов. Слишком уж сложно было перекусывать ногтевую пластину.
Уже под утро, возвращаясь обратно той же дорогой, они не заметили полусъеденую руку, утащенную мышами под ступени. Но их сложно винить в жадности — еды мало, важна каждая крошка. Тем более такая большая.
***
Не всем удалось уснуть этой ночью. Слишком много света от уличных источников освещения или же просто забитая всеми мыслями подряд голова, вот только уснуть Андрею так и не удалось.
— Одна живая мысль; я разными словами/ Могу сказать одно: душа моя полна/ Любовию святой, блаженством и тобою,/ — Другое кажется мне скучной суетою./ Сказав тебе: люблю! уже я всё сказал./ Любовь и счастие в романах говорливы…
Прекрасно. Личная библиотека Артура была безгранична и увеличивалась в геометрической прогрессии, стоило увидеть никому не нужную книгу. Каким образом его мозг с первого раза запоминал целые поэмы, при этом не давая возможности своему обладателю читать их наизусть бодрствуя, Андрей так и не понял. Но точно знал, что уснуть при подобном аккомпанементе просто невозможно. Поэтому и решил прогуляться.
Вроде бы и не так далеко ушли, но все-таки сказывалась близость некрупных рек: воздух здесь был влажный и довольно прохладный. Не настолько, чтобы замёрзнуть, но и греться теплотой ночи не представлялось возможным. Сидя на лавке в тени, создаваемой пологой крышей, Андрей наблюдал за небольшим семейством грызунов, которые активно копошились под деревянными ступенькам на другой стороне дороги. Ничто не мешало наслаждаться умиротворенной тишиной, в которой все казалось необычным. Хотя, возможно, это лишь его воображение.
Скрипнула входная дверь и на улицу вышла ещё одна высокая фигура. Слегка прищурившись в попытке понять, кто это, Андрею потребовалось минута, чтобы разглядеть в собрате по бессоннице Марка.
— Что ты здесь делаешь? — вроде и безобидный вопрос, но так поставлен, что хочется треснуть парня чем-нибудь тяжёлым. По голове. Не один раз.
— Нельзя? — в любом случае настроение не портилось от чрезмерно прямых вопросов собеседника. Андрей продвинулся, давая возможность товарищу расположиться рядом. Всё равно одному скучно, а так хоть какая-то компания. — Хотя ты тоже не выглядишь особо уставшим. Не спится?
— Уснёшь тут, как же, — проворчал Марк, так садясь на скамейку, что бедная конструкция жалобно заскрипела от такого напора. — Это ты с Артом в комнате, а у меня Антон с Надей. Обжимаются и делают вид, что никто этого не слышит.
— Так они и впрямь вместе? Я думал, что их отношения так, чисто для проформы.
— Думаешь это потому, что Антон козёл?
— Не думаю, а вижу. Он же к ней как к вещи относится. Конечно, не моё дело, но он всегда таким был?
— Отчасти, — глядя в темноту, качнул головой Марк. — Я его давно знаю. Не сказать, что с пелёнок, но росли вместе, хоть толком и не общались. Он же всегда таким был.
— Мудаком?
— Хилым, — поправил юноша, впрочем, не имея ничего против изначальной версии. — Дети часто набрасываются на тех, кто слабее. Антон испытал это на себе.
— И это даёт ему право теперь так обращаться с собственной невестой? — даже так, Андрей все равно сомневался, что для подобного поведения может быть стоящее оправдание. Тем более, раз сам познал всю горечь от насмешек сверстников.
— Не думаю, что вообще что-либо
