Парень, который даже не был человеком, посмотрел ей в глаза. Он улыбнулся своей особенной улыбкой, обнажив ямочку на щеке, и в животе Ив запорхали металлические бабочки.
– Спасибо.
– Снимай футболку.
Иезекииль выгнул бровь. Обвел взглядом сидящих вокруг стола детей, снова посмотрел на Ив.
– Э-э-э…
– Твои штаны останутся на тебе, Контуженый. Сними футболку, чтобы я могла приладить эту руку.
– Стойте-стойте-стойте! – сказала Лемон. Осмотрев комнату, она нашла взглядом старое обшарпанное кресло, из которого торчала набивка, подтащила его к Иезекиилю, плюхнулась в него, откинулась на спинку и опустила на глаза свои сварочные очки. – Все, я готова.
Два десятка глаз выжидающе уставились на репликанта.
– …М-хм… м-может, мы сделаем это в каком-нибудь уединенном месте? – предложил он.
Ив усмехнулась и махнула рукой в сторону мастерской.
– Прошу в мой кабинет.
Парочка прошла через палубу танкера и скрылась в мастерской, закрыв за собой дверь. Лемон разочарованно вздохнула и подняла очки обратно на лоб. Потом посмотрела на группу беспризорников, на видавшие виды карты на их самодельном столе.
– Хочешь сыграть? – спросил тощий пацан.
– Черта с два.
– Боишься, что ли?
Лемон зевнула.
– Я не собираюсь вставать из-за каких-то там бутылочных крышек, Вонючка.
Дети посмотрели на Даниэллу. Убедившись, что она за ними не наблюдает, каждый вытащил из карманов по пригоршне кредстиков и быстро показал их Лемон.
– Ну так что, играешь? – спросил тот же тощий пацан.
Лемон посмотрела в глаза мальчишке. Проверила украденные кредиты в своих карго.
– Ладно, маленькие наглецы, – пробормотала девушка. – Давайте потанцуем.
– Как тебя зовут? – спросил ее Вонючка, пока она передвигала свое кресло.
Лем похрустела костяшками пальцев. Взяв карты, разложила их по столу веером, быстро смахнула их и тут же перетасовала, затем сложила в идеально ровную стопку и поставила ее перед изумленными детьми. Она бросила на стол свои кредстики и улыбнулась.
– Можете называть меня Шеф.
1.22. Самопожертвование
– Будет больно? – спросил Иезекииль.
– Так же, как было, когда тебе оторвало руку? Нет.
Иезекииль сидел на верстаке, искоса поглядывая на массивную руку.
– Может, не обязательно это делать? Моя рука скоро отрастет.
– Не будь ребенком. Снимай футболку, Контуженый.
– … Ты теперь снова меня так называешь?
– Снимай. Футболку.
Репликант вздохнул, взялся за нижний край футболки здоровой рукой и стянул ее через голову. От ран, оставленных пулями Проповедника, не осталось и следа – его кожа вновь была безупречной. Ив старалась не замечать, как напрягались мышцы у него на руке, перекатывались по спине. Старалась не смотреть на рельефную грудь, словно вытесанную скульптором, на подтянутую косую мышцу, спускающуюся под джинсы.
Старалась, но не смогла.
– Хорошо, – сказала она. – А теперь сиди смирно.
Девушка поднесла протез к обрубку его руки. Большая часть бицепса и кость под ним уже восстановились, поэтому ей нужно было модифицировать конечность, чтобы та подошла. Опустив на глаза сварочные очки, Ив приступила к работе. Закончив, она прикрепила киберруку к его кости при помощи специальной манжеты и сочувственно поморщилась, когда репликант зашипел от боли.
– Прости, больно?
– Не щекотно. – Иезекииль скорчился. – Ты уже делала это раньше?
– И не единожды.
– Получилось здорово.
– О, благодарю вас, добрый сэр.
Ив закрепила протез кожаным наплечником и несколькими ремнями, натянув их поверх слота для монет, прикрепленного болтами к его груди. Ее пальцы коснулись его кожи, и она не могла не заметить, как по Изекиилю тут же побежали мурашки. Девушка принялась затягивать по очереди каждую из пряжек, пока наконец их лица не оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Глаза Иезекииля остановились на ней, и Ана в ней задышала сильнее, в то время как Ив изо всех сил пыталась не обращать на него внимание.
– Ты пялишься, – наконец произнесла она.
– Мне перестать?
Ив прогнала бабочек из своего живота и схватила связку ретрансляторов – длинные хирургические стальные иглы, которые вставлялись прямо в позвоночник, – чтобы подключить его руку к нейронной сети. При нормальных обстоятельствах эту процедуру следовало проводить с анестетиком, в стерильных условиях, но девушка решила, что раз репликанты по сути не были людьми, то скорее всего они не были восприимчивы к обычным инфекциям. Дело в том, что она даже не знала, распознает ли протез искусственную нервную систему.
– Так, а вот сейчас будет по-настоящему больно, – предупредила Ив.
– Будь понежнее со м…
Иезекииль поморщился, когда она воткнула иглы ему в кожу, подключая протез к позвоночнику. Крови почти не было – раны тут же затягивались. Ив увидела, как под его кожей напряглись мышцы, на шее вздулись вены. Подключив блок питания, она подождала, пока установится соединение и старый протез загрузится. Наконец, на пыльном светодиодном экране загорелись крошечные зеленые огоньки.
– Хорошо. – Ив потерла руки и отошла. – Испытай ее.
Иезекииль, нахмурившись, посмотрел на руку. Ржавые пальцы медленно сжались в массивный кулак. Он напряг бицепс и под свист гидравлики согнул руку в локте. Повертел запястьем. Потом криво улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.
– Для первого раза у тебя неплохо получилось.
– Это старая фабричная модель, – ответила Ив. – Но она очень мощная. Попробуй сломать что-нибудь.
Иезекииль спрыгнул с верстака и вытащил из кучи запчастей стальной кронштейн. Приводы и поршни зашипели, и он раздавил металл в кулаке.
– Впечатляет, – кивнул репликант.
– Ладно, теперь тест на тонкие моторные движения. Попробуй сделать что-нибудь нежно.
– …Что, например?
– Не знаю. – Ив оглянулась по сторонам. – Дай волю воображению.
Иезекииль подошел к Ив. Встал так близко, что она почувствовала запах его пота. Металла. Машинной смазки. Нарочито медленно он опустил руку и взял ее ладонь в свою. Провел большим пальцем по ее костяшкам.
– Ну как? – спросил репликант.
Она посмотрела ему в глаза. Ее сердце учащенно забилось. Во рту пересохло. Разбираясь с ворохом мыслей, с чувствами, которые пробудило в ней его прикосновение, Ив вдруг осознала, что, в отличие от вчерашней ночи, ей не хотелось упасть в его объятия, чтобы забыться.
Ей хотелось упасть в его объятия, чтобы помнить.
Кто сейчас говорил в ней – Ана или Ив?
Они один и тот же человек.
Они – это ты.
– Думаю, тебе надо больше тренироваться, – вдруг услышала Ив свой голос.
Она затаила дыхание, когда он поднял здоровую руку и коснулся ее лица. Нежно провел кончиками пальцев по ее щеке. Ее ресницы затрепетали, каждый нерв реагировал, словно оголенный провод.
– Это жульничество, – прошептала она.
– Может, тогда мне лучше прекратить, пока не поздно?
– Нет, – выдохнула она. Их губы находились в миллиметрах друг от друга. – Не останавливайся.
– …Уверена?
Вместо ответа Ив обвила рукой его шею и притянула к себе. Медленно поцеловала его долгим и нежным поцелуем. Закрыв глаза, она вздохнула, ее руки задвигались словно сами по себе, блуждая по его гладким плечам и груди. Она ощутила старое, знакомое желание, голод и невесомость всего этого. Ей стало тяжело дышать. Внутри нее разгоралось пламя, пальцы царапали его кожу. Иезекииль поднял ее и усадил на верстак. Ив крепко обняла его, обхватила ногами за талию. В тот момент для нее существовал только он. Только его тепло. Его вкус. Она
