Крикет остался на заднем сиденье, перезаряжая обрез и винтовку Аны. Последнюю он протянул Иезекиилю, и тот продолжил стрелять по преследователям. Ана наклонилась над рулем и прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то через запотевшее стекло своего защитного шлема. Дорога полностью исчезла, впереди из песка поднимались каменистые выступы. Стеклянная буря завывала и ревела, как чудовища из старых мифов, которые так нравились Ане. Как Сцилла или Харибда. Как Фенрир или Кали. Как воплощение ненависти и голода, пожирающее все на своем пути.
Бронированный джип продолжал реветь рядом с ними, его бока теперь были испачканы красным. Водитель врезался в машину Аны, пытаясь загнать ее на каменный выступ. Ана ударила джип в ответ, Сандерсаурус заскрежетала по его кузову, рассыпая искры. Крикет выругался, перевернувшись на заднем сиденье, словно тряпичная кукла, Кайзер лаял в разбитое окно. Джип был тяжелее Сандерсаурус, и Ане не удавалось поменять направление – они стремительно приближались к огромной черной скале, поднимающейся из песка перед ними.
– Иезекииль? – закричала девушка.
В ответ раздались лишь звуки стрельбы, сверху дождем посыпались пустые гильзы.
– ИЕЗЕКИИЛЬ!
Репликант, наконец, услышал ее, повернулся к джипу и изрешетил его пулями. Водитель завалился на руль, и Ана успела повернуть в сторону, проскочив в нескольких сантиметрах от скалы. Опустошив магазин, Иезекииль рухнул на пассажирское сиденье и захлопнул люк.
– Патроны закончились, – тяжело дыша, сказал он. – Но осталась всего пара байкеров и один грузовик. Просто езжай вперед. Так быстро, как только сможешь. Думаю, мы их деморализовали.
– Хочешь сесть за… Боже мой! – ахнула Ана.
Иезекииль был весь в крови. Стеклянные осколки разрезали его костяшки до металлических костей, по его лицу струились алые ручейки. Ее очки защитили его глаза, но все остальное…
– Зик, что с тобой?
– Не волнуйся за меня.
– Но ты выглядишь так, словно тебя кинули в мясорубку!
– Скоро все заживет. Поверь мне.
Ее сковал страх. Но Ана снова сосредоточилась на дороге, вцепившись в руль с такой силой, что побелели костяшки. Проверила, не окружают ли их снова преследователи, вслушалась в завывающий ветер, не рычат ли двигатели. Потом посмотрела в зеркало заднего вида.
– Крик, как там Лемон?
Маленький бот нашел в ее сумке изоленту и теперь закрывал разбитые окна ковриками. Весь салон был в песке и стекле. Робот склонился над Лемон и снял с нее шлем, чтобы осмотреть рану.
– Думаю, с ней все в порядке, – доложил он. – Разве что сотрясение мозга. Но она дышит, и это главное.
Ана покачала головой. Это было слишком близко. Если бы с Лем что-то случилось…
Они продолжали ехать вперед, дождь стучал по кузову их машины. Мир вокруг стал черным. Фары прорезали полосу в темноте, их свет отражался в кружащихся осколках, которые вспыхнули красным, когда небо над их головами пронзила странная молния. Двигатель застонал и задрожал, но не перестал работать. Сандерсаурус везла их сквозь грозовую ночь, приближаясь к Вавилону.
Приближаясь к дому.
Ана снова взглянула на Иезекииля. Репликант вытирал с лица кровь и грязь. Он рисковал собственной жизнью, подставил себя под стеклянные осколки, и все для того, чтобы сохранить ее в целости и сохранности. Не колеблясь ни секунды. Ее сердце болело от осознания того, на что он пошел ради нее, и одновременно наполнялось теплом. Она вспомнила его слова, которые он произнес тогда в приюте. Зик сдержал свою клятву.
«Я пойду на все, чтобы уберечь тебя».
Ана коснулась его руки. Нежно, как перышка.
– Спасибо, Зик.
– За что?
– За все.
Иезекииль криво ухмыльнулся и поклонился ей.
– Хочешь, я сяду за руль?
– Отличная идея.
Она проскользнула по его коленям, он протиснулся под ней. Их тела соединились в одно, пока они менялись местами. Ана сделала глубокий вдох и снова проверила, не преследуют ли их. Но увидела лишь тьму вокруг. В разбитое окно со стороны водителя по-прежнему залетали песок и стекло. Крикет вскарабкался на плечо Иезекииля и принялся заклеивать дыру с помощью коврика, нарочно задевая его лицо своей задней частью. Но Иезекииль был слишком занят дорогой, чтобы смахнуть его. Ветер стих, Крикет еще раз задел Зика своей пятой точкой и вернулся на заднее сиденье.
– Доволен собой? – спросил репликант.
– Безмерно, – ответил Крикет.
Иезекииль, качая головой, повернулся к Ане.
– Где-то через час мы выедем за границы Стеклянной пустыни. Хорошо, если буря дошла до Вавилона. Оставшиеся Флибустьеры повернут назад, как только поймут, куда мы направляемся.
Девушка кивнула. И даже рискнула улыбнуться, несмотря на царящий вокруг хаос и кровь.
– А ты отличный стрелок.
Он подмигнул ей.
– Ты и сама ничего.
– Из нас получилась неплохая команда, да?
– Нас?
В его изумительно-голубых глазах отразилась ее улыбка. Ана положила голову ему на колени и замерла, чувствуя, несмотря на свой защитный костюм, исходящее от него тепло. Вспоминая.
– Да, – вздохнула она. – Нас.
– Мне нравится, как это звучит.
Иезекииль обнял ее одной рукой и прижал к себе. И несмотря на хаос и кровь, это казалось правильным. Настоящим. И ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно.
Он и она. Вместе.
Навсегда.
1.26. Конечная точка
Мои руки запачканы красным. В легких дым. Мои мама, папа, сестры и брат лежат мертвые на полу рядом со мной. Пустые глаза и пустые тела.
Солдаты стоят надо мной. Четыре совершенства.
Теперь они могут забрать у меня только одно.
Самое последнее и самое дорогое.
Буря продолжалась до самого рассвета. Тусклые лучи начали просачиваться сквозь вуаль из пыли и стекла. Ана оставила Иезекииля за рулем, а сама перелезла на заднее сиденье и положила голову Лемон себе на колени. Подруга медленно приходила в себя, что-то тихо бормоча. Ее разбитая бровь и глаз опухли, на ресницах запеклась кровь. Ана рискнула снова снять с нее защитный шлем, чтобы промыть рану, а Крикет и Кайзер с тревогой наблюдали за ними.
– Лем? – тихо позвала подругу Ана. – Лем, ты слышишь меня?
– М-м-м-м, – отозвалась та.
– Ты там как, Веснушки? – спросил Иезекииль.
– Плохо, – простонала Лемон. – Но если ты меня п-поцелуешь, то станет намного л-лучше.
– С ней все будет хорошо, – улыбнулась Ана.
Лемон приоткрыла один глаз и зашипела от боли.
– Черт… кто меня так отделал?
– Кибернетическая машина для убийства, – ответила Ана.
– Сегодня… уже в-вторник?
– Лежи спокойно. Возможно, у тебя сотрясение мозга.
Кайзер посмотрел через ветровое стекло и зарычал.
– Ана, – сказал Иезекииль. – Иди сюда.
– Крик, дай ей воды. Но немного, иначе ее затошнит.
Ана наклонилась и поцеловала Лемон в лоб.
– Лежи, Лем. Не поднимай голову и не делай глупостей.
– Слишком… поздно, – простонала Лемон.
– Ана… – снова окликнул Иезекииль.
Девушка перебралась на пассажирское сиденье и, щурясь, вгляделась в утихающую бурю. Сквозь бледную рассветную дымку она разглядела знакомые очертания, поднимавшиеся из пустыни над линией горизонта. Кровь похолодела в ее жилах, по телу побежали мурашки. Ее
