Мы остановились у высокого, чуть обгоревшего пня, в двух шагах от которого начинался лес. Когда-то давно в росшую чуть поодаль от остальных ель ударила молния. Дерево загорелось, и все, что от него осталось, — вот этот черный, торчащий на три фута из земли ствол.
— Падай, — рыкнул толстяк, — и чтоб не дергался!
Генрих фон Геринген снова подчинился. Крик и Барамуд отправились к реке. Если не считать имперца, рядом только Рой.
— Как же упокаивают в аббатстве Маунт? — спросил я.
— Монахи не рассказывают. Но слухи ходят, — ответил Рой. — В кельях для умирающих крепкие дубовые двери, внутри много икон и крестов и ложе с толстыми ремнями. Обращенный получает молитву святых отцов, осиновый кол и усекновение головы.
— А связать Тейвила и ждать мы конечно же не можем. — Я сплюнул и раздраженно посмотрел на инквизитора.
— Кто знает, как оно, обращение, проходит.
— Что с этим делать? — Я указал на Герингена. — Носильщик больше не нужен.
— Отдать эльфу, и вся недолга.
Ох, не понравился мне взгляд Генриха. Я положил руку на рукоять сабли.
— Есть другая мысль.
Полковник с неприкрытой ненавистью уставился на меня. Он опасен, я убедился в этом на собственной шкуре в схватке у Черной речки. Демонстративно выдернул из кобуры на груди один пистоль и отступил на несколько шагов от пленника. Коль кинется, успею пальнуть в него.
Акан одобрительно хмыкнул.
— Так чего удумал с ним? — спросил Рой. Теплых чувств к имперцу в нашем потрепанном отряде никто не испытывал.
— Веревка нужна.
— Вешать будем?
— Нет, он тогда легко отделается. — Обсуждение участи Геринга при нем самом являлось своего рода истязанием, однако пленник не заслужил иного отношения. — Свяжем и уложим рядом с Тейвилом, пусть ждет обращения. Все из-за этого урода…
— Убью!
Огсбургец прыгнул. Чтобы вцепиться в меня, разорвать зубами глотку или хотя бы получить пулю и легкую смерть. Он упал в полушаге, ударившись лицом в мох в двух дюймах от моих сапог. Рой впечатал полковника в землю. Толстяк сбил его в прыжке и затем ловко заломил руку. Беспомощный, обездвиженный огсбургец плевался и сыпал бранью на своем собачьем наречии.
Я ударил его сапогом по поганому рту. Совсем не благородно, только никто не обещал Герингену дворянских поединков, зато имперец заткнулся. Он ненавидяще глядел на меня, с разбитых губ и подбородка стекала кровь.
Вернулись Барамуд и Крик.
— Вижу, время зря не теряете, — прогудел басом гном.
— Решили вот, как быть с ним, — сказал я, объяснив, что оставляем Герингена здесь.
Бородач и перворожденный не возражали. Вместе мы основательно связали пленника. Огсбургец проклинал каждого, и гном попросил эльфа отрезать полковнику язык. Я и Рой еле отговорили перворожденного и Барамуда от этой идеи — возни много, да и потом — вдруг сдохнет раньше времени… Зато кляпом пасть заткнули. Для верности посадили спиной к обгоревшему пню и привязали к нему еще одной веревкой. Теперь точно не выпутается и не уползет никуда.
— Хоть бы тебя какая собака уже цапнула, — хохотнул Акан, — но помрешь точно не от моей руки. Значица, никаких черных призраков.
Эльфу и гному шутка понравилась.
— Иди, Гард, — монах закончил с исповедью и подошел к нам, — Ричард зовет.
Томас Велдон неодобрительно посмотрел на связанного Герингена, но протестовать не стал.
— Вытащите тряпку из его рта, — велел церковник. — Спрошу, хочет ли покаяться.
Генрих хотел, да и черт с ним. Я направился к Тейвилу.
— Купец, — лицо умирающего покрылось испариной; жар возвращается, скоро он потеряет сознание, — мое имя Ричард Тейвил, я последний барон острова Гонт. Запомни это!
— Знаю.
— Не перебивай! Ричард Тейвил, лейтенант гвардии его королевского величества Герарда Пятого и агент палаты Тайных дел.
Теперь я слушал внимательнее. Давно догадывался, что Ричард не простой офицер и состоит на службе в этой самой палате. Ищейки и телохранители короля! Однако зачем он признается?
— Слушай меня. Я прибыл в Загорье за доказательствами предательских помыслов нового губернатора Конрада Дамана. Только уж слишком быстро тот проявил себя. Недооценили мы сукиного сына… Мое задание потеряло всякий смысл, но вскоре появились ты и твое треклятое Запустение… Дело в том… Последнее время ниточки от некоторых ревентолских клубков вели, как ни странно, сюда. В проклятые эльфийские леса…
Ричард замолк, слова давались ему с трудом.
— Чего ты хочешь?
— Запустение… Да, Запустение. Я отправился за тобой, коль выпал случай выведать что-нибудь, и, как видишь, не преуспел.
Лейтанат вымученно улыбнулся.
— Не знаю, что тебе понадобилось в этом дьявольском месте, но постарайся вернуться. Как появишься в Ревентоле, найди юного герцога Льюиса Альбана. Скажи ему, что Красный вернулся. Только не забудь! Красный вернулся!
— Он тоже из палаты! — воскликнул я. — Беспутный Льюис — тоже ищейка?
Ричард пропустил мой возглас мимо ушей.
— Ты просто найди его и скажи, что Красный вернулся. А потом поведай о Запустении все, что посчитаешь нужным. И не бойся, тебя не тронут. Клянусь надеждой на Прощение!
Ричард Тейвил закрыл глаза и затих. Я подумал, что он снова в беспамятстве.
— Еще одна просьба, — вдруг негромко промолвил он. — Дайте мне пару заряженных пистолей, кинжал и воды.
— Все будет, — сказал я. — Сейчас перенесем тебя к деревьям. Там связанный Геринген. Он твой.
— Мне все равно. — Веки Ричарда были опущены. — Только уходите скорей. Пока я не передумал.
— Мы могли бы…
— Нет!
Я постоял минуту или две, раздумывая, не разрядить ли в грудь лейтенанта пистоль. Но, может быть, Велдон не зря меня отговаривал? Я так и не решился на выстрел.
— Ричард, — позвал я.
Потом еще несколько раз. Он не откликался. Тогда я махнул нашим.
Носилки поставили ногами к центру поляны. Под голову Тейвилу подложили не нужный более никому плащ Манрока. Когда Ричард очнется, хотя бы сможет оглядеть поляну. На животе два короткоствольных пистоля, рядом кинжал и справа от лейтенанта — палаш. Еще четыре
