— Простите, Натали, — в притворной скромности потупились фрейлины. Но тут Екатерина подняла дерзкий взгляд и прямо посмотрела на Натали: — А я слышала слухи о вашем романе с цесаревичем, это тоже неправда?
Вся краска отлила от лица, и Натали лишь с огромным усилием воли заставила себя спокойно выдержать этот взгляд.
— Это было больше года назад и, конечно же, неправда! — поспешно заговорила Софи, неверно истолковав бледность княжны.
— Это лишь грязные слухи, не более, — сухо ответила Натали, совладав со своим голосом. — И я не собираюсь отчитываться в этом перед вами, скажу лишь, что принцесса Мария прекрасно осведомлена о тех домыслах. А вам должно быть стыдно за то, что вы обсуждаете досужие сплетни вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями.
Что-то во взглядах фрейлин заставило Натали резко обернуться и тут же склониться в реверансе: прямо за её спиной стояли император с императрицей. И если в лёгкой улыбке Александры Фёдоровны читалось одобрение, то Николай Павлович смотрел со слишком понимающей усмешкой в глазах.
— Ваши величества. — Натали опустила глаза, и императорская чета, не сказав ни слова, проследовала дальше, а фрейлины, вновь присев, попрощались с ней и поспешили удалиться. И только тогда, оставшись одна в коридоре, Натали прислонилась к стене и прикрыла глаза, пытаясь справиться с дрожью в ногах. Её мутило от собственной двуличности, а во рту до сих пор горчило, ведь простые слова Дашковой, в которых, в общем-то не было ничего страшного, ведь слухами во дворце Земля полнится, и каждая фрейлина нет-нет да и начинает мечтать о любви. Нет, её смутила собственная реакция, эта ревность, которая буквально затопила обжигающей волной. При одной только мысли о том, что Александр действительно мог увлечься кем-то другим, в сердце разлилась острая боль. Натали тяжело вздохнула и прикусила губу.
— Вам нехорошо, княжна? — раздался обеспокоенный голос, и, распахнув глаза, она увидела перед собой графа Орлова.
— Нет, всё в порядке, — вымученно улыбнулась Натали. — Просто немного устала.
— Позвольте, я провожу вас до вашей комнаты, — не сдавался Орлов. — К тому же, я давно искал с вами встречи, чтобы попросить прощения за резкость, которую проявил намедни.
— Я не держу на вас зла, — тихо ответила Натали, кладя руку на предложенный сгиб локтя и медленно идя к своему коридору. — Возможно, мне стоит привыкнуть к тому, что последует за неминуемой оглаской.
— Вам ни к чему проходить через всё это. — Граф смотрел прямо перед собой, но что-то в его голосе заставило Натали пристально посмотреть на него.
— А разве у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда.
— Когда он не заставляет вырвать из груди сердце.
— Никакая любовь не стоит чести, — возразил Орлов, останавливаясь и твёрдо глядя на неё.
— Значит, вы просто никогда не любили, — грустно улыбнулась Натали. — Но, в любом случае, спасибо вам за поддержку. Её мне сейчас очень не хватает.
— Вы можете всегда на меня рассчитывать! — вырвалось у графа. Сейчас жалость к прекрасной княжне вновь завладела его душой. Её гордый неприступный облик внушал настоящее уважение, и про себя он прозвал её «стойкий солдатик», поэтому видеть её расстроенной, в смятении было слишком дико и непривычно. Словно идеальный образ вдруг давал трещину, показывая кровоточащее нутро.
— Спасибо, — искренне улыбнулась Натали и слабо пожала его руку.
— Да, когда вы не извиняетесь, а благодарите, слышать это гораздо приятнее, — улыбнулся в ответ Орлов. Они замолчали и продолжили путь, расставаясь у фрейлинского коридора. Дмитрий долго смотрел ей вслед, а после, словно опомнившись, резко развернулся и ушёл, прогоняя странные, несвойственные ему мысли о желании защитить её от всех бед, спрятав за свою спину.
Подготовка к последнему в этом году балу всколыхнула весь дворец. Ворох лент, рюшей и кружев покрыл, кажется, каждый сантиметр покоев принцессы Марии. Ей хотелось выглядеть на этом балу особенно хорошо, и множество эскизов заполнило столы, а модистки сбивались с ног, пытаясь угодить придирчивому вкусу. Мария и сама не смогла бы объяснить, с чем связано такое неуёмное желание сиять, но что-то подстёгивало изнутри, заставляло стать лучше, ярче. А ещё принцесса безумно хотела видеть свет в глазах мужа. Она полюбила его с первого взгляда, молодого, пылкого, красивого. Александр словно сошёл со страниц романов, которыми она зачитывалась долгими холодными ночами. И Петербург, ослепительный блеск императорского двора — совершенно другая жизнь, которая теперь началась и у неё. Или могла не начаться, если бы Александр не выбрал её.
Мария не была слепой или глупой. Немного наивной — да, но наивность имеет свойство быстро проходить при дворе. Сердце её тянулось к жениху со всей силой, но он любил Натали, и не замечать этого она не могла. Их притворство, игра в любовь перед императором выбили почву из-под ног, но хуже всего было то, что Мария замечала — для Александра это вовсе не игра. И если в отношении Натали она была уверенна, то полные тоски взгляды жениха резали по живому. В тот вечер, когда княжна собралась покинуть дворец навсегда, чтобы выйти замуж, Мария ждала, что может потерять его навсегда. Она видела, как он разбит её отъездом, как с трудом находит слова, чтобы не выдать чувство, которое терзало его душу. А после смерти князя Долгорукого и вовсе замерла, боясь вздохнуть при нём лишний раз, ожидая своего приговора день за днём. Но Натали уехала, а Мария вышла замуж за любимого, и ей стало казаться, что жизнь налаживается. Она сможет заставить его заметить её. Сможет вытравить из его сердца все напоминания о княжне Репниной… Казалось, так оно и было. Александр был мил, хоть и сдержан, но это она списывала на привычку держать лицо при любых обстоятельствах. Шли месяцы, и сердце принцессы тосковало вдали от единственной подруги, которой стала Натали. Решение писать ей с просьбой вернуться далось сложно. Марию раздирали сомнения, она не знала, как поведёт себя Александр и не знала, готова ли так рискнуть. Но всё-таки написала. И поняла, что не ошиблась.
Натали осталась той же верной подругой, с той же неизменной улыбкой и искренностью поддерживала и готова была слушать обо всех тревогах и страхах. А Александр… Он закрылся. И всё чаще в его глазах, когда он приходил ночью, Мария видела пустоту и тщательно скрываемую боль. Она
