— Натали, — склонился перед ней цесаревич, заключая её ладонь в свою и едва заметно пожимая. Она же вся обратилась к нему, мигом забыв о стоявшем рядом Орлове, и ему оставалось лишь проводить их глазами, чувствуя невнятную глухую тоску, разлившуюся в душе.
— Как бы я хотел не отходить от тебя сегодня ни на шаг, — улыбнулся Александр, увлекая её в круговорот вальса. — Ты ослепительно прекрасна!
— Ваше высочество! — мягко укорила Натали. — Мне безмерно приятно слышать эти слова, но их пыл смущает — а вдруг невольно они достигнут чужих ушей?
— Вы правы, — притворно вздохнул Александр, открыто лаская её взглядом. Его рука на её талии дрогнула, прижимая к себе чуть крепче, чем то дозволяли приличия. — Но я надеюсь, что совсем скоро смогу сказать вам о своих мыслях без посторонних свидетелей.
— Совсем скоро? — В горле Натали резко пересохло, и она подняла на него полный надежды взгляд.
— Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы сократить томительное ожидание, — вибрирующим голосом прошептал он, и по спине стремительные, колкие мурашки.
— Я буду ждать, — выдохнула она, стараясь не улыбаться так широко и счастливо. В этот момент за ними неотрывно следили две пары глаз, и хотя их обладатели не подозревали об этом, схожесть мыслей неприятно бы их удивила. Принцесса равнодушно отвернулась, уверяя себя, что ей просто кажется, ведь не может её Александр так открыто прожигать взглядом её подругу. А граф думал о том, что смотреть в лучащиеся счастьем глаза оказалось мучительно больно. И это чувство пугало своей новизной и необъятностью.
========== Глава девятая ==========
Безрассудство, свойственное любви, часто заставляет терять голову, но Натали и Александр старались держать себя в руках настолько, насколько это вообще может быть возможно, когда страсть лишает разума, заставляя сердце трепетать при одном только звуке голоса, а тело — вспыхивать жаром, стоит приблизиться хотя бы на несколько шагов. Страх разоблачения постепенно отступал, а огонь бушевал в груди, сжигая все доводы благоразумия.
Пост погрузил Зимний дворец в тишину, хотя по вечерам в гостиных собиралось общество, предаваясь привычным развлечениям, но без танцев, излишне громкого смеха и азартных игр: в карты играли, но не на деньги. Принцесса Мария впала в уныние, совсем ей несвойственное. Она то приглядывалась к Натали, пытаясь отыскать следы любовной тоски на её лице, то принималась придирчиво смотреть на мужа, замирая от страха, что увидит в его взгляде то, что заставило кровоточить сердце на последнем балу. Но всё было ровно, спокойно, и Натали по-прежнему улыбалась отрешённой улыбкой, не ловя глазами Александра, и он, заходя к жене, никоим образом не выделял её среди остальных. И всё же на душе было тяжело, тревога подтачивала сердце, а беспричинные слёзы доводили до отчаяния.
— Вам необходимо показаться врачу, — заметила императрица в один из вечеров, наблюдая, как Мария вот уже несколько минут смотрит невидящим взглядом в одну точку, прикусив губу. На лбу принцессы выступили бисеринки пота, а лицо сравнялось белизной с фарфором чайного сервиза на столе.
— Вы думаете? — вымученно улыбнулась Мария. Её глаза, и без того огромные, казалось, заняли пол лица, и вдруг, коротко вздохнув, она обмякла, уронив голову на грудь.
— О, Господи! Мари! Срочно соли! — всполошилась императрица. И пока Дашкова протягивала флакончик, фон Круг выскочила в коридор с приказом немедля привести мсье Вилье.
К утру дворец облетела счастливая весть — принцесса Мария в положении. Праздник решено было перенести на Рождество, а пока Александр, с сияющей улыбкой, сидел у её постели и не выпускал её ладонь, то и дело приникая к ней губами.
— Вы даже не представляете, насколько осчастливили меня, — говорил он снова и снова, и сам не знал, чему рад больше: появлению будущего наследника или же тому, что беременность Марии наконец позволяла считать свой долг перед ней временно выполненным и можно было перестать разрывать сердце той, кого любит больше жизни. Александру сложно было представить себя отцом, и будущий ребёнок представлялся чем-то неведомым, абстрактным словом «наследник». А Натали была рядом, настоящая, живая, любимая. И только это сейчас было важно, и он имел в себе силы признать это, хотя внутри всё переворачивалось из-за собственного эгоизма и холодности к семье, которая могла бы стать для него всем, но так и осталась красивой картинкой для окружающих, не затронув сердца. И Александр понимал, что не может ничего изменить. И не хочет.
Первый месяц после счастливой новости проходил для принцессы тяжело, и как бы ни отгораживался Александр от чувств к жене, не мог не сидеть рядом с ней, пока не заснёт, не мог не утешать, видя её слёзы, не мог не переживать, когда она за весь день не могла съесть и кусочка. И Натали всегда была рядом, искренне беспокоясь за принцессу, утешая, поддерживая и вместе мечтая о том времени, когда малыш появится на свет.
— Если это будет сын, — счастливо вздохнула одним январским утром Мария, когда прошёл очередной приступ дурноты, — я бы хотела назвать его Константин. Это сильное имя. Красивое.
— Очень красивое имя, — улыбнулась Натали, подумав, что своего сына непременно назвала бы Александром. Питьё Агафьи помогало, но мысли о будущем после вести о беременности всё чаще тревожили, заставляя задуматься. Что ждало её впереди? Сколько ещё продлится её счастье? Изменится ли Александр к ней с рождением наследника? Страх выпивал досуха, заставляя лежать без сна ночами. А что, если она забеременеет? Что будет тогда с ней? С ребёнком? Что скажут брат и родители?
Они были вместе полгода, но за эти полгода всё, что досталось — считанные встречи наедине, миллион взглядов и мириады вздохов. И с каждым днём эта оторванность только сильнее разжигала пламя страсти.
— Натали. — Александр нагнал её в коридоре, с книгой, которую Натали собиралась вернуть на место — в дворцовую библиотеку. — Я хотел спросить, как принцесса. — Он оглянулся и, убедившись, что в коридоре они одни, схватил её за руку, увлекая в распахнутую дверь просторного салона. Здесь горело лишь несколько свечей — остальные зажигались, если была необходимость. Полоса света легла на пол и тут же погасла, когда Александр толкнул Натали к двери, захлопывая её. Она хотела было что-то сказать, но его губы, горячие, ищущие, заставили мигом забыть обо всём, кроме желания прижаться к нему всем телом, запуская руки в его волосы. Звуки поцелуев, тяжёлое дыхание, шорох одежды — комната ожила, задышала, наполнилась страстью. Александр
