Аэлина подставила лицо морскому ветру. Пусть пропитает кожу и волосы, смоет память о долгом плавании во мраке пещер. Мрак дней, проведенных ею в плену, вряд ли удастся смыть, к какой бы стихии она ни обратилась. И пусть ветер притушит ее огонь до состояния тлеющих углей.
Недели только что начавшегося плавания представлялись ей бесконечными. Магия Рована ускоряла ход корабля, но не могла за считаные дни перенести их на другой континент.
Ничего. Она с пользой проведет каждый день, упражняясь с мечом и кинжалом, пока руки не покроются волдырями и не появятся новые мозоли. Пока ее отощавшее тело вновь не обретет мускулы.
Она все восстановит. И тело, и себя.
Возможно, в последний раз, ненадолго. Но она это сделает, хотя бы ради Террасена.
Рован вспорхнул с мачты, вернул себе фэйский облик и встал рядом.
– Тебе надо отдохнуть, – сказал он, продолжая следить за черным ночным морем.
– Я не устала, – встрепенулась Аэлина. Она сказала почти правду. – Хочешь, поупражняемся?
– Упражнения подождут до завтра, – нахмурился Рован.
– Считай, что завтра уже наступило.
Властный напор Рована наткнулся на ее собственный.
– Аэлина, несколько часов роли не играют.
– Дорог каждый день. Каждый час.
В войне против Эравана время подыгрывало валгскому королю, но никак не им.
Рован плотно сжал губы.
– Ты права, – признался он. – Но упражнения чуть обождут. Есть… есть то, что нам нужно обговорить.
Остальные слова она прочла в его ярких, как у зверя, глазах: «О нас с тобой».
Аэлина согласилась, ощутив противную сухость во рту. Верный признак того, что разговор не будет легким.
Они молча прошли в просторную капитанскую каюту, единственным украшением которой было несколько окон, выходящих в сторону кормы. За окнами чернело все то же море. Отнюдь не покои королевы. И даже не ее комната в особняке Аробинна, где она шиковала на свои ассасинские заработки.
Спасибо, что хотя бы койка, приделанная к стене, выглядела достаточно чистой, равно как и постельное белье. Аэлина не легла, а прошла к письменному столу, прикрученному к полу. Рован закрыл дверь.
В неярком свете масляного фонаря они смотрели друг на друга.
Она выдержала Маэву и Кэрна. Еще раньше выдержала каторгу в Эндовьере, множество других ужасов и потерь. Ровану захотелось поговорить? Прекрасно. Она готова к этому разговору, который станет первым шагом в ее возрождении.
Рован, конечно же, слышал, как бешено колотится ее сердце.
– Элида и Лоркан рассказали тебе… обо всем, что слышали тогда на берегу.
Рован слегка кивнул. В глазах появилась настороженность.
– Передали тебе все слова Маэвы.
Еще один кивок.
Аэлина внутренне собралась.
– Она подтвердила, что я… мы с тобою – истинная пара.
Настороженность сменилась пониманием и чувством, похожим на облегчение.
– Да.
– Она еще до моего рождения знала: я – твоя истинная пара. А ты – моя.
Аэлине требовалось произнести эти слова вслух.
Рован шагнул к ней, но вплотную не подошел, остановившись в нескольких шагах.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он, ощутив новый всплеск тревоги.
– А ты знал?.. – Аэлина почесала щеки, затем лоб. – Ты знал, как она поступила с тобой и с… – Ей было не заставить себя произнести имя Лирии. – Тоже из-за нас.
– Знал.
– И?..
– Что ты хочешь от меня услышать?
Аэлина оттолкнулась от стола.
– Твои ощущения от всего этого. Не хотел ли ты…
– Чего?
– Чтобы это было не так.
Рован удивленно сдвинул брови:
– Почему я должен этого хотеть?
Аэлина покачала головой, не находя слов для ответа. Она даже обернулась к окнам. Свет выглянувшей луны снова растекался по поверхности моря.
Аэлине думалось, что Рован сейчас подбежит к ней, но он не сдвинулся с места и лишь произнес с хрипотцой в голосе:
– Аэлина… Аэлина.
Сколько душевной боли он вложил в произнесенное имя!
– Хочешь знать, чего я хочу? – спросил Рован, показывая ей свои ладони. На одной темнели узоры татуировки. Вторая оставалась чистой. – Я жалею, что ты не рассказала мне о своих ощущениях сразу. В тот же день, когда почувствовала, что я – твоя истинная пара.
Слюны во рту не было, отчего глотательное движение вызвало боль.
– Я не хотела тебя ранить.
– Как может ранить подтверждение правды, которую я уже ощущал в сердце? Правды, на которую надеялся?
– Я тогда многого не понимала. Прежде всего – как такое возможно? Я даже думала… может, у некоторых фэйских мужчин в жизни бывает две истинных пары? И даже тогда я не хотела добавлять тебе страданий. Мне казалось, ты до сих пор скорбел по Лирии.
Глаза Рована потеплели.
– Хочешь знать, тяжело ли мне от сознания, что Маэва попросту втянула Лирию в свою игру и это стоило жизни как Лирии, так и ребенку, который мог бы у нас родиться? Да, тяжело. Я жалею, что все так получилось.
Тогда-то у него и появилась татуировка на ладони. Напоминание до конца дней.
– Но все это было задолго до твоего рождения, и ты совершенно ни в чем не виновата. Груз тягостных воспоминаний останется со мной навсегда. И сознание, что я целиком сыграл по замыслу Маэвы: оставил беременную Лирию ради войны и славы.
– Наверное, это было лишь частью замысла Маэвы. Она ведь хотела потом снова заманить тебя в ловушку и привести прямо ко мне.
– Ты же сама говорила: она потчевала тебя иллюзиями. Меня это не удивляет.
Аэлина провела ладонью по шершавой поверхности старого стола.
– Одну из своих иллюзий она показывала мне на разные лады. – Слова выговаривались с трудом, однако Аэлина заставила себя их произнести, глядя Ровану в глаза. – Одно видение Маэва сотворила настолько реальным, что я даже ощущала запах ветра, дующего с Оленьих гор.
– Что она тебе показала? – шепотом спросил Рован.
Прежде чем ответить, Аэлина вновь сглотнула сухим горлом.
– Другой вариант развития событий. Как будто и не существовало никакого Эравана, как будто Элиана не сражалась с ним и не отправила в заточение. В той жизни у тебя не было встречи с Лирией и последующих страданий. Маэва показала мне Террасен, каким он мог бы быть сегодня. Мой отец – король. У меня счастливое, безоблачное детство. А когда… – губы Аэлины дрогнули, – когда мне исполнилось двадцать, ты приехал в Террасен в составе фэйского посольства, отправленного с целью залатать пропасть, возникшую между моей матерью и Маэвой. И стоило нам с тобой увидеть друг друга в тронном зале отца, мы сразу поняли, что являемся истинной парой. – Аэлина не пыталась смахнуть обжигающие слезы. – Мне хотелось поверить в правдивость того мира. Будто до сих пор мне снились кошмарные сны, а теперь я проснулась. Представляешь, какой удивительный мир, где мы с тобой никогда не знали страданий и потерь, где нам было достаточно одного взгляда, чтобы понять: мы – истинная пара друг для друга? Маэва обещала создать нам такой мир, если… если я отдам ей Ключи Вэрда.
Аэлина вытерла щеку, не дав слезинке
