Пол с трудом проглотил несколько пованивающих кусочков сурка, прежде чем желудок пригрозил подвести своего хозяина. Дэнни по большей части торчал снаружи, лишь иногда заходя в хижину и настаивая, чтобы брат поел еще. Пол воспользовался тишиной, чтобы составить в голове план действий, и размышлял, сумеет ли он придумать сценарий, который поможет ему увезти Дэнни из этого места. Он сомневался, что это возможно.
Если попытается сам найти дорогу в город, то сможет ли вызвать копов и убедить их поместить брата в психушку? Что, если произойдет стычка и Дэнни убьют? Как жить с самим собой дальше, случись что-то подобное? «А что насчет всех тех вещей, которые он творил здесь весь последний год? Сколько трупов закопано в этих лесах и под холмами? Сколько еще семей год за годом обивают пороги полицейских участков в поисках своих близких? Дэнни – мой брат, и он сошел с ума, но это не значит, что эти люди должны страдать».
А все отец и его наказ присматривать за Дэнни, когда их с матерью не станет. «Отлично справился», – подумал Пол, замечая, что зрение его снова затуманивается. Он отогнал прочь печаль и сосредоточился на боли в ступнях. Если ему не станет лучше, то едва ли он вообще сможет уйти отсюда.
Дэнни вошел в хижину с большим котелком воды в руках:
– Еды хватило?
– Да.
– Как нога?
– Болит.
– Попробуй не очень нагружать ее какое-то время. Как только пальцы станут выглядеть лучше, я тебя перебинтую.
Носком ботинка Дэнни расчистил от вещей место на полке. Поставил туда котелок, затем скинул пальто и расстегнул рубашку.
Брат сильно исхудал. Сквозь кожу проступали ребра и мышцы. На спине было несколько розоватых шрамов. Самый большой, должно быть дюймов шесть длиной, тянулся вдоль левого бока перекрученным рубцом Франкенштейна и выглядел еще свежим.
– С рысью подрался? – спросил Пол.
– Что-то вроде того.
Дэнни намочил тряпку и принялся отмывать грудь, подмышки и руки. Пол наблюдал, как брат очищал лицо от грязи.
– Где они? Люди, которых ты убил, – слова вылетели изо рта прежде, чем он сообразил, что произнес их вслух.
Дэнни отжал тряпку над котелком. Когда он обернулся и посмотрел на Пола, в его глазах не было злости. На самом деле во взгляде брата сквозило нечто настолько тому чуждое, что Пол не сразу распознал в его выражении жалость. Человек, который провел тут год своей жизни, погружаясь в безумие, смотрел на него с жалостью в глазах. Словно это Пол был сумасшедшим.
– Не имеет значения, – ответил Дэнни. – В любом случае, есть вещи поважнее, которые мы можем обсудить.
– Например, какие?
– Например, почему ты здесь, – сказал брат. – Причину, по которой тебя сюда призвали.
– Я уже говорил – меня не призывали. Я приехал сюда тебя найти.
Взгляд Дэнни был полон все той же жалости.
– На прошлой неделе, – произнес он, – проверяя ловушки, я грохнулся на краю того оврага. Ударился головой и на пару минут отключился. Но за долю секунды до того, как навалилась тьма, мне привиделось, что я лежу не на земле, а на полу в учебном классе, и на меня глазеет толпа молодых людей. В моей руке вдруг оказалась книга, а из носа, кажется, шла кровь. Видение было настолько отчетливым, что, когда я вернулся в хижину, то записал название книжки.
Он вытер руки о рубашку и подошел к башенке из романов в мягких обложках, которая возвышалась рядом с его спальником. Открыл один на титульной странице – это было какое-то любовное чтиво с опечаленной барышней на аляповатой обложке – и протянул Полу, чтобы тот мог разглядеть слова, написанные характерным почерком Дэнни чуть выше имени автора: «Веселый уголок». Пол почувствовал, как холод пробежал вдоль его позвоночника. И вернул книгу брату.
– Я точно не знал, что все это может значить, пока здесь не появился ты. И тогда уже сообразил, что это было вроде как предчувствие. Что, возможно, видение учебного класса было видением о моем брате-близнеце, солидном профессоре колледжа. Моей второй половине, – Дэнни улыбнулся, затем взглянул на собственный почерк на титульной странице. – Ты не знаешь, что такое «Веселый уголок»? Это реальная книга?
– Это рассказ. Я разбираю его на занятиях. Ты, наверное, слышал, как я раньше об этом говорил.
Но на самом деле Пол думал, что разговаривал во сне или как-то общался с братом, пока метался в бреду. А если так, то почему Дэнни сейчас пытался его обмануть? Что все это значит? «Ничего. Это ничего не значит».
– Не совсем еще уверен, что к чему, – продолжал Дэнни, – но знаю, что дела налаживаются. Мы что-то должны тут совершить – нечто, возможно, куда более важное, чем то, что я делал все это время. Я думаю… – его голос умолк.
– Что ты думаешь? – подтолкнул брата Пол.
– Я думаю, мы здесь, чтобы разобраться с этим делом. Раз и навсегда.
Полу не понравилась категоричность, которую он услышал в голосе брата. «Он здесь людей убивал. Потерял рассудок и принялся убивать. С чего ты взял, что ты в большей безопасности, чем любой из них?»
– Так какой план? – спросил он Дэнни.
– Пока точно не знаю.
– Может быть, план в том, чтобы я отвез тебя домой? Возможно, так я и тебе помогаю, и вписываюсь во все это. Возможно, для того мы и нашли здесь друг друга, чтобы помочь вернуться туда, где нам полагается быть.
Жалость в глазах Дэнни обратилась в камень.
– Я совсем не уверен, что дело в нас, Пол. Не уверен, что это касается нашей помощи друг другу. Думаю, мы здесь ради какой-то великой миссии. Мы всего лишь проводники.
«Мы тут оба умрем», – эта мысль сиреной провыла в голове Пола. Оказалось неожиданно легко представить, как Дэнни стреляет ему в голову, а потом заканчивает счеты с собственной жизнью. И лишь размышления об этом заставили его вспомнить рапорт, который подала Джилл Райерсон.
– Я читал отчет полиции. Тебя отправляли в клинику на экспертизу.
– Как ты это раскопал? – поинтересовался Дэнни, но, казалось, его это нисколько не обеспокоило. Он отодвинул меховую занавеску, закрывавшую нишу в стене, и рылся там, пока не отыскал другую рубашку.
– Не важно, – ответил Пол. – Почему ты не поговорил об этом со мной?
– Об этом не говорят.
– Я же твой брат.
– Все это в прошлом. Я уже другой человек.
– Ага, – сказал Пол, отводя взгляд от необъяснимо довольного лица брата.
– Я просто опустился на самое дно. Не мог мыслить здраво.
– Пришел бы ко мне, раз так сильно страдал. А делать что-то радикальное…
– Это больше не имеет значения, – застегивая рубашку, прервал его Дэнни.
– Для меня имеет, – сказал Пол.
– Я люблю тебя, –
