– Не всегда. Целую неделю осенью две тысячи второго ты был вполне сносным.
Дэнни рассмеялся, и, словно по щелчку пальцев, Пола перенесло в те летние дни, которые они проводили на реке позади их дома. Только он и Дэнни – зеркальные отражения друг друга – были там, плескались, ныряли с пирсов и выясняли, кто дольше задержит дыхание под водой.
«На этот раз он собирается выиграть, – подумал Пол, и эта мысль его отрезвила. – Рассчитывает пересидеть меня здесь, если только я что-нибудь не придумаю».
Смех Дэнни утих.
– Я был в клинике, когда мама и папа умерли. Даже не знал о похоронах. Как считаешь, они простят меня за то, что не пришел?
– Думаю, они поймут.
– Спасибо, что все там уладил. Ты всегда был для меня примером.
– Я же твой старший брат, – сказал Пол.
– Ты старше на семь минут, – уточнил Дэнни.
– Ну, теперь ты и сам дела улаживаешь.
Слова пеной бурлили между ними.
Пол вынул ногу из ведра. Вода остыла. Дэнни подлил из котелка, гревшегося на костре снаружи. Она была не горячей – всего лишь чуть теплой, – но когда Пол сунул в нее свои искалеченные пальцы, стало адски больно. Он гадал, сколько времени понадобится, чтобы обморожение переросло в гангрену.
– Хорошо, что ты здесь, – сказал Дэнни, улыбаясь брату сквозь сумрак.
«Я здесь, пока не придумаю, как вытащить отсюда нас обоих», – подумал Пол. Он надеялся, что рано или поздно его озарит.
30
Сейчас Гвендолин Робиан жила со своим братом, Гордоном Бутилье, в небольшом рыбацком поселке под названием Уинсок. Райерсон запросила сведения о женщине, и, согласно им, та больше не выходила замуж, не появлялась на публике и даже не делала официальных заявлений после трагедии со своим мужем и сыном-подростком.
Тем утром детектив позвонила Бутилье и объяснила, что хочет поговорить с его сестрой. На другом конце провода наступила долгая пауза, затем мужчина попросил ее не вешать трубку. Она ожидала, что ей откажут в просьбе, но Бутилье вернулся к телефону и сказал, что сестра готова встретиться с ней. Райерсон показалось, что он и сам удивлен. Гордон Бутилье пригласил ее приехать.
Джилл выехала из Фэрбенкса около половины третьего, ее голова все еще болела, сражаясь с гриппом. Небо на севере напоминало чеканное олово. Разбухшие серые грозовые облака сползали с гор, и уже на полпути ледяная изморось начала усеивать влагой лобовое стекло.
«Ты гоняешься за призраками, – всю дорогу до Уинсока Джилл пыталась унять этот голос в голове. – Какая связь может быть между Робианом и Мэллори? Единственное, чего ты добьешься, это расстроишь бедную женщину, которой и так горя досталось больше, чем ей причитается». Детектив заставила голос умолкнуть, когда засунула в CD-плеер диск Мэрилина Мэнсона.
Она все еще не чувствовала себя «на все сто» – гораздо хуже на самом деле, – но, несколько дней просидев дома, начала беспокоиться и нервничать. Ночью, подсев на снотворное, она засыпала глубоко и крепко и с головой погружалась в свои кошмары, словно ныряла в темное море с якорем на ноге. В тех жутких сновидениях не было никакой логики, но беспорядочное нагромождение картинок – во всяком случае, тех, которые ей удавалось вспомнить, проснувшись, – приносило с собой мрачную и тревожную атмосферу. Прошлой ночью, после того как она снова перечитала досье Робиана от корки до корки, Джилл очнулась от тяжелого сна под звук чьего-то крика. Только полностью проснувшись и сев в постели, она поняла, что это был ее собственный крик.
К тому времени как детектив доехала до пункта назначения, ее тело бил озноб, а мышцы болели. В поселке было всего около дюжины жилищ, стоявших вдоль реки, – неопрятные дома на колесах с красными баками для топлива во дворах. Кругом на много миль расстилалась равнина, и когда Райерсон въезжала в поселок мимо деревянного дорожного знака с двумя карпами, выпрыгивающими навстречу друг другу, ей открылся вид на коричнево-желтую тундру, протянувшуюся до самых холмов. Берега реки были покрыты черным песком и белой галькой, а сама она сверкала и переливалась, как хрусталь.
Джилл ожидала, что по прибытии в Уинсок ей будет трудно найти дом Гордона Бутилье – ее GPS здесь работал хреново, но имя мужчины значилось на почтовом ящике, стоявшем в конце каменистого проезда. Райерсон свернула на подъездную дорожку и припарковала свою машину за старым «Фордом-СуперДьюти» и двумя забрызганными грязью квадроциклами. Все трое выглядели дороже, чем сам дом. Райерсон вышла из машины, и ее сразу же сразил запах рыбы, разлитый в воздухе. Ей вспомнилось детство в Кетчикане и мертвый лосось, которым прованивало все в конце сезона нереста.
Когда Джилл подошла к двери трейлера, из-за угла появился огромный аляскинский маламут. Маламуты обычно собаки красивые, но этот, несмотря на свой внушительный размер, выглядел запущенным и отощавшим. Он не спускал с Джилл Райерсон своих льдисто-голубых глаз. Следом из-за трейлера показалась женщина. Она звала пса и не замечала Райерсон, пока та ее не окликнула.
– Здравствуйте, – произнесла детектив, – я разыскиваю Гордона Бутилье.
Женщина была невысокой и полной в талии, с угрюмыми чертами лица и строгим «пиком вдовы»[27] на лбу. Райерсон раздобыла фото Гвендолин Робиан в транспортном управлении, а эта женщина выглядела совсем непохоже.
– Вы что, коп? – спросила она.
– Да. Я говорила с мистером Бутилье сегодня утром. Он меня ждет.
– Да, он сказал, что вы приедете, – женщина схватила маламута за ошейник, но сама она выглядела куда более одичавшей, чем ее пес. – Я Клэр, его дочь. Отец где-то там, – она кивнула в сторону дворика за трейлером. – Проходите. Гуннар не тронет.
При упоминании своего имени Гуннар низко зарычал.
Райерсон лишь однажды застрелила собаку, когда выехала на вызов в какой-то убогий маленький трейлерный парк, не сильно отличающийся от этого. Она понимала, что обычные граждане испытывают шок всякий раз, когда слышат подобные истории, но критиковать легко, если на вас ни разу не бросался какой-нибудь стофунтовый монстр со щелкающими челюстями и зубами, как жало копья, жаждущий вырвать вашу яремную вену.
– Серьезно, дамочка, он классный, – сказала Клэр.
– Должно быть, я похожа на молочную кость.
Но Джилл все равно подошла, и глупая, фальшивая улыбка по-прежнему липла к ее губам. Вблизи детектив заметила, что они с Клэр почти ровесницы, хотя обветренное лицо последней вводило в заблуждение. В ноздре у женщины был бриллиантовый пирсинг, а когда она заговорила, Райерсон заметила во рту несколько серебряных зубов.
– Вы из полиции штата?
– Да.
– Убивали когда-нибудь?
– А?
Клэр изобразила пальцами пистолет.
– Ну, понимаете, – сказала она, – вам приходилось кого-нибудь пристрелить?
«Только собаку, милочка, так что покрепче держи старину Гуннара за ошейник».
– Пока нет, – ответила Джилл.
– Ясно, – сказала Клэр.
Она
