Крупный мужчина стоял на бетонной плите, то ли собирая, то ли разбирая большую проволочную клетку, которая напомнила Райерсон ловушки для крабов в ее родном краю. Человек стоял к ней спиной, его широкий торс был скрыт под маскировочной охотничьей курткой. Резиновые сапоги выглядели достаточно широкими, чтобы вместить топливный бак.
– Гордон Бутилье?
Вздрогнув, мужчина обернулся. Ему было около шестидесяти, лицо заросло редкой бородой цвета пляжного песка. На глаза падала тень от козырька бейсболки с эмблемой компании «КонокоФиллипс»[28].
– Райерсон, верно?
У него оказался отнюдь не грубый голос портового грузчика, как ожидала Джилл после их короткой утренней беседы по телефону. Тембр был мягкий, почти музыкальный. Парень мог бы стать оперным певцом.
– Здравствуйте, – она протянула руку, и мужчина, сняв резиновую перчатку, пожал ее. – Очень вам признательна.
– Одолжение вам делаю не я, – произнес Бутилье. – Почти десять лет прошло, мисс Райерсон. Но я не думаю, что время такое лечит. А вы?
Казалось, он искренне интересуется ее мнением.
– Нет. Я тоже так не думаю.
Фотографии с места преступления слайдами сменялись в голове Джилл.
– Она все еще хочет поговорить?
– Ну, печенье она испекла, – Гордон пожал плечами с выражением, в котором читалось, что он давно уже не пытается понять образ мыслей своей убитой горем сестры. – У нас бывает не так много гостей, а Гвен, она не часто показывается на людях.
– Понимаю.
– Не возражаете, если я спрошу, мисс Райерсон, откуда этот внезапный интерес после стольких лет?
Не было смысла увиливать. Она ответила:
– Я натолкнулась на некоторое сходство между делом вашего зятя и тем расследованием, над которым работала. Может, вероятность и невелика, мистер Бутилье, но есть шанс, что ваша сестра знает то, что поможет мне завершить картину. Что-то для нее совершенно незначительное, но полезное для меня.
– Это из-за того типа – Мэллори? – Бутилье стянул вторую перчатку и откопал в нагрудном кармане пачку «Мальборо».
– Я не имею права говорить об этом.
– Вы и не должны этого делать. Я видел последние новости, – он сунул в рот сигарету, а затем махнул Джилл в сторону раздвижных дверей трейлера. – Проходите. Она внутри.
Детектив последовала за ним в тесную маленькую комнату, которая, казалось, служила и гостиной, и кухонным закутком. Мебель выглядела так, как будто ее приволокли с распродажи по бросовым ценам, а ковер местами был таким потертым, что Райерсон видела нейлоновые нити основы. В одном из углов на сервировочном столике балансировал огромный телевизор с плоским экраном, на нем была наклейка «Лучшая цена». За кухонным столом перед ноутбуком сидела женщина в слаксах и симпатичном свитере крупной вязки, ее пальцы стучали по клавишам. Когда Джилл и Гордон вошли, она обернулась.
– Гвен, это мисс Райерсон, детектив полиции штата, – объявил Бутилье своим оперным голосом.
– Зовите меня Джилл, – попросила та.
– О, вы просто прелесть, – сказала Гвендолин Робиан.
Райерсон улыбнулась и произнесла:
– Простите?
– Только взгляни на нее, Гордон. Такая молоденькая, – женщина встала со стула и протянула Райерсон обе руки.
Не зная, что делать, Джилл сжала обе ее ладони и оказалась участницей какого-то неловкого двойного рукопожатия.
– Совсем молоденькая, – повторила Гвендолин Робиан. – Но у вас умное лицо. Такое умное, – она повернулась к брату: – У нас все будет в порядке.
Бутилье кивнул, хотя все его внимание было сосредоточено на том, чтобы зажечь кончик сигареты пластиковой зажигалкой. Как только это ему удалось, он вышел во двор, задвинув за собой дверь.
– Присаживайтесь на диван, – пригласила миссис Робиан, захлопывая свой ноутбук.
Райерсон села. Из подлокотников пучками торчала обивка, а подушки были настолько продавленными и тонкими, что она задницей чувствовала пружины. Джилл подумала, что эти люди могли бы продать телевизор и переехать в приличное жилье. Если бы ей давали пять центов за каждую дерьмовую квартиру с телевизором во всю стену, в которой она побывала, детектив была бы очень богатой женщиной.
– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – из кухонного закутка окликнула ее миссис Робиан.
– Вода подойдет. Спасибо.
– Уверены? Себе я собираюсь сделать коктейль.
– Просто воды, – сказала Райерсон.
По телевизору Кинг-Конг по версии Дрю Кэри[29] добродушно рассмеялся над одной из участниц передачи. Джилл показалось, что она видит отражение съемочной группы в линзах огромных очков Кэри.
Гвендолин вернулась со стаканом воды, коктейлем из водки с тоником и тарелкой шоколадного печенья. Она поставила напитки и печенье на шаткий журнальный столик перед диваном, затем развернула плетеное кресло-качалку, чтобы сидеть лицом к Джилл.
Женщине было шестьдесят, а Райерсон ожидала увидеть человека, выглядевшего намного старше, преждевременно постаревшего после того, как тьма забрала ее мужа и сына. Но Гвендолин Робиан выглядела бодрой и почти жизнерадостной. На лицо были нанесены румяна и тени для век, на ногтях – свежий маникюр.
– Я признательна, что вы согласились встретиться со мной, миссис Робиан.
– Зовите меня просто Гвен.
Райерсон улыбнулась и взяла свой стакан. Она посмотрела в воду и заметила собачью шерсть, прилипшую к одному из кубиков льда.
– Недавно я прочитала полицейский рапорт, досье на вашего мужа и сына. У меня возник вопрос о странном символе, который остался на месте преступления. Вы помните что-нибудь об этом?
Гвен нахмурилась:
– Символ? Что еще за символ такой?
– Похожий на это, – Райерсон поставила стакан обратно на стол и достала из внутреннего кармана куртки сложенную учетную карточку. На ней красным маркером она воспроизвела око с вертикальным зрачком. Детектив предпочла бы показать Гвен настоящую фотографию с места преступления, как это сделали бы некоторые из ее коллег, но она не хотела быть настолько бестактной. Гвен взяла у нее карточку и присмотрелась.
– Этот символ нашли на стенах внутри сарая для инструментов… когда приехала полиция.
– Он был не только в сарае, – миссис Робиан вернула Райерсон карточку, – Деннис стал одержим этим ближе… ну, ближе к концу.
– В смысле «одержим»?
– Он вырезал его на двери спальни. Он… он… он рисовал его на газетных листах или старых счетах, которые оставлял по всему дому. Однажды утром я увидела, как он сидел в кресле и смотрел в окно кухни, а его палец снова и снова чертил круги на бедре. Муж никогда не замечал, что делает это, и не мог объяснить, что это значит.
– Он где-нибудь видел его раньше?
– Только в собственном воображении. Он не знал, что это значит.
– За несколько месяцев до инцидента ваш муж не вступал в какие-нибудь организации? Может быть, начал ходить в разные места или только в одно место, в котором прежде никогда не бывал?
С бессмысленной улыбкой на ярко-красных губах Гвен покачала головой.
