— Эх, Моше, Моше, я в твои годы маму в таком деле не стал бы спрашивать!
— Это потому, что ты ее плохо знаешь!
— Я плохо знаю свою тетю Цилю? — возмущенно всплеснул руками Хайм. — Да если бы…
Тут их спор прервал деликатный стук в дверь, после чего из-за нее раздался смутно знакомый голос:
— Господа хорошие, извольте открыть.
— Кто там? — встревоженно спросил молодой еврей, вынимая из-за пазухи револьвер.
— Меня из штаба прислали. Велено вам передать…
— Что передать?
— Письмо.
— Подсуньте под дверь, будьте любезны, а то мы не одеты.
— Велено с глазу на глаз и из рук в руки!
Делать было нечего, и Моше осторожно приоткрыл дверь, выставив в щелку револьвер. Снаружи стоял высокий унтер-офицер, которого они не раз видели рядом со штабом и на телеграфе, и коммерсант немного успокоился.
— Что за письмо? — спросил он, не пропуская нежданного гостя внутрь.
Тот, впрочем, и не стал пытаться войти, а приложив палец к губам, сказал вполголоса:
— Вас хотят ограбить, господа! И его императорское высочество лично приказал мне проследить за вашей безопасностью.
— Но кто? — так же шепотом спросил Хайм.
— Кто-кто, — передразнил его Дмитрий. — Темные силы, конечно! Мировая закулиса, мечтающая поработить мир. Антисемитский интернационал…
— Я ничего не понимаю!
— Вам и не надо, сидите смирно и попытайтесь хотя бы пару минут сохранять полную тишину. Но самое главное, ни при каких обстоятельствах не открывайте эту дверь до утра.
Пока ошарашенные коммерсанты пытались понять, что именно произошло и не пора ли начать звать на помощь, одновременно отстреливаясь, странный унтер аккуратно прикрыл дверь и вытащил из-за голенища длинный нож. Затем, пока его никто не видел, Будищев уколол острием сам себя в руку и испачкал своей кровью лезвие, а затем лицо. Вид после этих манипуляций у него стал совсем зверский, так что если бы несчастные коммерсанты его увидели, то непременно умерли бы со страху. После этого он впустил внутрь дома других бандитов и замогильным голосом сказал:
— Готово!
В дом крадучись вошли два странных субъекта. Один из них был громилой с тупым выражением на лице, одетый в бараний полушубок, а второй, ростом поменьше, был в летнем пальто с разодранным рукавом. Лица обоих скрывали маски, а в руках были ножи.
— Где они?
— Вон там, — махнул одной рукой Дмитрий в сторону занавески, а второй воткнул свое оружие в бок громиле и, не теряя ни секунды, ударом ноги сбил с ног второго.
— Пхагел тут дэвел[98], — прохрипел Мирча, но унтер еще раз добавил ему, и тот затих.
И тут Будищев понял, что сделал ошибку, увлекшись добиванием цыгана. Рослый разбойник, хоть и получил смертельное ранение, оказался все же слишком живучим. Несмотря на то что руки его дрожали, а ноги почти не слушались, он успел сделать несколько шагов и ударить своего убийцу кинжалом, после чего грохнулся на пол и закричал из последних сил:
— Измяна!
Снаружи послышал какой-то шум, звуки борьбы, затем совершенно разбойничий свист и русская ругань, перемежаемая ударами. Затем все стихло, и в дом вошел бывший артельщик охотничьей команды Степан Егоров.
— Ты что, ранен? — встревоженно спросил он у Дмитрия, заметив прореху на шинели и выступившую кровь.
— Да так, царапина, — отмахнулся тот. — Лучше скажи, как вы управились?
— И у нас все ладно получилось, ни одна гадина не ушла!
— Точно?
— Чай, не впервой.
— Я очень извиняюсь, — высунулся из-за двери Моше, — но вы уже закончили спасать нас от мировой закулисы?
— В общем, да, — усмехнулся унтер. — Операция проведена успешно, ваша безопасность обеспечена. Надеюсь, мне не надо объяснять вам, что все произошедшее вы должны унести с собой в могилу?
— Конечно-конечно, вы можете полностью на нас рассчитывать!
— А что я вам говорил про дверь?
— Ойц, — пискнул коммерсант и спешно закрылся изнутри.
Глядя на его реакцию, Будищев с Анохиным едва не засмеялись. Впрочем, веселиться времени у них не было.
— Смотри за цыганом, он еще живой, — предупредил товарища Дмитрий, — да скажи нашим, чтобы этого здоровяка отсюда вытащили.
— Есть, — отозвался Степан и, подняв за шиворот невезучего жулика, почти весело воскликнул: — Нет, но ты погляди, какая пакость!
— Скольких бандюков взяли? — спохватился вдруг унтер.
— Всех, — нехотя отозвался артельщик, сноровисто обыскивая пленника.
— Я спросил: сколько?
— Дык пятерых!
— Твою дивизию! — выругался Будищев. — Шестеро их было. Пошли на улицу рожи смотреть, да этого с собой прихвати.
Снаружи их уже дожидались еще двое бывших охотников из команды Линдфорса: Федька Шматов и Семка Анохин. Втроем с Егоровым они неожиданно напали на не ожидавших такого оборота бандитов и в скоротечной схватке не позволили им прийти на помощь к остальным. Однако, осмотрев при тусклом свете принесенного из дома фонаря трупы убитых налетчиков, Дмитрий понял, что главарю удалось уйти. Это совершенно не входило в его планы, поэтому, крепко выругавшись, он подошел ко все еще беспамятному Мирче и спросил:
— Слышь, Будулай недоделанный, ты жить хочешь?
Левый глаз у цыгана открылся, и он, внимательно посмотрев на окруживших его солдат, сплюнул и отвернулся.
— Вы все равно меня убьёте.
— Возьмем Михая, отпущу!
— Врешь!
— Не вру. Без него ты мне не страшен, собственно, как и с ним. Просто не люблю, когда дело не доделано.
— Пойдем, — обреченно мотнул головой жулик. — Есть у него одно местечко. Если нужно спрятаться, он его не минует. Эх, говорил я Михаю, не нужно с тобой связываться. Плохой ты человек!
— Ага, а вы праведники местные. Иже херувимы… веди давай!
— Я с вами, — решительно заявил Шматов.
— И я, — поддержал его Семен.
— Нет, ребятки, — покачал головой унтер. — Вам еще трупы бандюков прибрать надо, чтобы их раньше времени не нашли. Тащите их за околицу да снежком присыпьте, а мы со Степкой сами управимся, если бог даст.
