- Это тогда тебя обожгло?
- Да. Я выбралась отсюда и пошла. Столько людей было у развалин домов, столько криков. Я шла, не глядя по сторонам, боялась смотреть. Потому, может и увидела, как горизонт изменился. Я сразу заметила, как начали таять облака. Прямо на глазах исчезали и это явление приближалось. Вот тот взрыв, который случился во время землетрясения, от него вверх поднимался столб пара, и он тоже исчез.
- Я был возле той воронки, там озеро с горящим газом.
- Да? А я боялась туда идти, хотя зарево видела, - Ольга рассмотрела свои поврежденные кисти. - Я почувствовала еще до того, как дошел жар, что надо возвращаться и пошла. А когда начало жечь, я прикрыла лицо руками и побежала. А люди? Они метались, как умалишенные, кричали. Я попыталась позвать с собой кого-нибудь, но от боли и страха они меня не понимали. Да я и сама, признаться, когда почувствовала, что на мне вздуваются волдыри мало, что соображала. Заползла сюда, закрылась, а потом начались боли. Поднялась температура, я теряла сознание, приходила в себя, потом кипяток начал сочиться под дверь, тут стало, как в бане, все коробки начали раскисать. Я пришла в себя окончательно, когда на улице безостановочно шпарил дождь. С меня сошла вся кожа, как с шелудивой, даже там, где была прикрыта одеждой. Хорошо, хоть там следов таких не осталось. А вот ладони, шея и голова, - Она снова рассмотрела свои руки. - Эх.
- Бедняжка. Так ты была без сознания дней пять точно.
- Пять? Я так и думала.
- Слушай, ну ожоги если подлечить, то они уже не будут такими. Вон, у Вторуши спина сейчас поджила, а тоже лохмотьями свисала. Тебе надо к нам, подлечиться, как на курорт. Не дай бог инфекции попадут в раны, сепсис начнется. Я же вижу, в сравнении со Вторушей у тебя процесс более запущенный.
- Что ты заладил, Вторуша. Вторуша. Дурацкое имя.
- Прости, мне тоже его имя поначалу слух резало. Дело не в нем, пока я тебя не нашел, ты могла сама с собой договариваться о том, как ты собираешься жить, но теперь, когда я знаю о тебе, позволь и мне влиять на твои решения.
- Почему это?
- Да потому, что людей, как нам видится из своей Зарянки, осталось не так уж и много. Нам надо держаться вместе и думать о том, как не сгинуть окончательно. Держаться по одиночке, самый верный вариант погубить самих себя.
- А у вас есть обожженные женщины?
- Нет. Мы вовремя успели спрятаться.
- А я что, буду, как белая ворона?
- Слушай, во-первых, у нас нет таких, кто станет это замечать, во-вторых, я никому не позволю обижать тебя. В-третьих..., ты кто по профессии?
- Учитель музыки по классу фортепиано, - Ольга вздохнула, заранее предполагая, что выбор профессии для нового мира у нее совсем неподходящий.
- Замечательно! У нас где-то в тереме были гусли, ну там, слепец заезжий в сезон бренчал. А у нас больше никто на музыкальных инструментах не специалист. Вообще замечательно.
- Ага, представляю, вы горбатитесь с утра до вечера, а я на гуслях бренчу, ооой ты гой есииии, добрый мооолодец.
- Ну, что-то кроме фортепиано ты же можешь? У нас и не требуются какие-то особые умения, программисты теперь никому не нужны. Барин велел плодиться и размножаться.
- Барин? Вы там совсем заигрались.
- Это я нашего босса так называю, Александра Сергеича, ему тоже не нравится.
- Ясно. Мне кажется, Гордей, что ты остался без пары. Верно?
- Я? Да.
- Ясно, откуда такая настойчивость.
- Ой, ну извини, мне повезло, что я встретил не бабушку столетнюю, которая могла бы заподозрить меня в желании иметь хоть какую-нибудь женщину. Ты красивая, молодая, это чудо просто, что ты выжила, а я наткнулся на тебя. Верить надо в чудеса, а не пытаться найти всему приземленное объяснение.
- Ладно, Гордей, что-то я в одиночестве в ведьму превращаться стала. Так оно, наверное, и происходит, вначале уединяешься от людей, потом начинаешь их тихонько ненавидеть, а потом нос крючком, взгляд исподлобья, летающая метла.
Гордей заржал, широко раскрыв рот. Ольга, заразившись его смехом, тоже рассмеялась.
- Реально, имя Забава тебе идет, - посмеявшись, произнес Гордей.
- Забава? Мне кажется, это имя для меня подходит, как насмешка. Это как дистрофика назвать Арнольдом.
- Перестань. Нормальная ты. Хочешь, оставайся Ольгой, будешь, как княгиня Ольга.
- Эта которая за мужа отомстила, людей вместе с кораблем в землю закопала?
- Та самая. История, правда, хранит о ней не самые лучшие воспоминания, но женщина она была достойная.
- А когда ты собираешься назад?
- Ну, теперь-то завтра с утра. С тобой или без тебя. Но я вернусь, вернее, мы вернемся, чтобы почистить припасы, которые я разведал и забрать тебя, силой, - Гордей вложил в последнее слово всю иронию, на которую был способен.
- Как говорят в вашей сказке, утро вечера мудренее. Утром я дам ответ, остаюсь или иду с тобой.
Где-то наверху неистовствовала гроза. Через тяжелую железную дверь передавались раскаты грома. В подвале, с горящей свечой было по-домашнему уютно. Ольга накормила Гордея еще одним ужином, после которого его начало клонить в сон. Он сопротивлялся, чувствуя неловкость за свою слабость. Девушка постелила ему на пол одеяло и сделала подобие подушки из старого пальто.
- Сто лет не спал на постели, - Гордей вытянулся на приготовленной постели и сразу уснул, растянув губы в блаженной улыбке.
Ольга долго не могла уснуть, тяжело переживая необратимость надвигающихся перемен. Ей хотелось остаться здесь, но она понимала, что после того, как доест последние припасы, начнется обратный отсчет дней жизни. Этот мужчина, прицепившийся к ней, как клещ, вначале показался ей навязчивым и опасным, но теперь, когда он безмятежно спал в ее убежище, она почувствовала исходящую от него уверенность. Останавливал ее только страх за свою внешность. Ожоги породили в ней комплекс, будто она превратилась из красавицы в дурнушку, над которой все будут насмехаться. Обессилев от невозможности выбрать единственное решение, она уснула, решив, что решение придет утром, на свежую голову.
Гордей проснулся раньше. Начал шарить в полной темноте свечку и нечаянно схватился за ногу Ольги. Девушка вскрикнула.
- Извини, извини, я свечку искал. В туалет хочу, капец как, не знаю в какой стороне дверь.
- Держи, - Ольга сама нащупала рукой Гордея.
В руке у нее находилась свечка
