Жизнь определенно становилась очень интересной. Шон ощущал себя так, словно избавился от какого-то стопора, и на этот раз все произошло благодаря его собственным усилиям, а не совету или подачке Кингсмита. Он пытался сообразить, была ли их несостоявшаяся встреча за ланчем запланированной, или у Кингсмита просто имелся пробел в расписании, как обычно бывало. Он прозвонил несколько последних номеров, по которым существовала вероятность найти его, но безрезультатно, автоответчик тоже не включился, тогда он позвонил в отель «Кэррингтон» и попросил соединить его с Кингсмитом. Портье извинился и сказал, что может лишь передать сообщение. Шон улыбнулся: надо будет сказать Джо, что для человека, который чрезвычайно ценит конфиденциальность, он странным образом хранит верность отелю, чей персонал весьма часто допускает «проколы». Шон попросил передать, что приедет к завтраку.
Это было приятное ощущение – в кои-то веки он сам определял повестку дня. Здоровое выравнивание их отношений, сильно запоздавшее. Он был многим обязан Джо – и всегда будет, – однако теперь они действовали на равных, а не как оруженосец и господин. Не имея срочных дел со своими клубами и только один пропущенный звонок от Парча (несомненно, тот хотел потрепаться о встрече с Филипом), Шон решил, что на сегодня свободен.
Когда он открыл начатую бутылку кларета и стал искать, что бы поесть, зазвучал колокольный перезвон со стороны ближайшей церкви. Холодильник был полон таинственных бутылочек и склянок, назначения которых Шон не знал, вероятно, для ухода за кожей. Он не стал их трогать и приготовил себе спагетти с пармезаном и оливковым маслом, а затем уселся на белый кожаный диванчик и включил новости.
Еще несколько прибрежных городов стали необитаемыми из-за наводнений. Статистика смертности за прошедший месяц с обеих сторон Шенгенской границы; продолжение беспорядков в отдельных районах США; Япония наконец уступила права на Курилы России, негодуя на слабую международную поддержку. Затем последовали обычные кадры уличных боев где-то на Ближнем Востоке, репортерша в бронежилете что-то кричала в камеру, пока позади нее молодые люди бежали в укрытие. По сравнению с тем, что он увидел сегодня на выставке, оружие на экране казалось допотопным. Он досмотрел из любопытства серию красочных взрывов и выключил телевизор.
Без Мартины квартира казалась гостиничным номером. Его немногочисленные личные вещи она аккуратно сложила в одном месте, но ему еще требовалось время, чтобы почувствовать себя здесь дома. Он открыл вторую недопитую бутылку, выключил свет и уселся в темноте на диванчик у окна, слушая перезвон колоколов и глядя, как в золотистых прямоугольниках окон за сухими ветвями двигались его новые соседи, словно в волшебном фонаре. Он вернулся к жизни из «десятилетней спячки в куче листьев», как это называла Мартина, и увидел, что Лондон переменился. Стал более ярким, богатым и холодным.
Ему стало интересно, чем сейчас занят Том, но звонить ему на ночь глядя в пятницу было бы странно и, пожалуй, сентиментально. У Тома наверняка имелись свои планы, вероятно, с той приятной немочкой, похожей на Руфь. Возможно, они сейчас были в его квартирке в Ричмонде, с «видом на реку», открывавшимся только из кухонного окошка над мойкой. Последний раз Шон был там на новоселье Тома, когда тот еще жил с настоящей Руфью, а Гейл была беременна. Когда бутылка шампанского еще была редким удовольствием, а отцовство представлялось Шону новой областью для достижения успеха.
Шон отметил иронию ситуации: при всем его умении создавать располагающую атмосферу для других – два его клуба находились достаточно близко, чтобы доехать туда на кебе, а уж там его встретило бы с распростертыми объятиями множество людей, – он не решался позвонить старому другу. И дело было не только в том, что Том мог быть с девушкой. Будь он даже один, Шону не хотелось говорить ему о том, где он был сегодня и с кем говорил. Он прекрасно мог представить реакцию Тома.
С почти монашеским чувством самоотречения Шон упорно избегал соцсетей, создававших иллюзию общения. Ему хотелось выпить настоящую пинту пива в настоящем заведении с настоящим другом, или чтобы вернулась Мартина, и он забылся в сексе. Но вместо этого он принял снотворное и лег в постель, намереваясь позабавить себя образами миссис Ларссен с ее бело-розовой улыбкой, однако провалился в сон раньше, чем успел пофантазировать.
В серых трениках и толстовке с капюшоном Джо Кингсмит выглядел как типичный американский пенсионер, только что добросовестно пробежавший кросс в парке, а теперь уписывающий яйца Бенедикт[27] в номере отеля «Кэррингтон». Он отмахнулся от извинений Шона по поводу срыва вчерашней встречи, как и от его осторожного замечания насчет планирования графика работ по вилле «Мидгард».
– Я оставлю все детали на твое усмотрение, Шон, мальчик, – сказал он. – Полное доверие. Кофе?
Он поднял серебряный кофейник, но тот оказался пуст.
– Спасибо, я в порядке.
– А я нет, – Кингсмит огляделся. – Вот она. Не держится как надо. – Он поднял с ковра большую серебряную кнопку, щелкнул по ней и бросил на тележку с посудой. – У тебя ко мне какая-то большая просьба, но не хватает духу? Давай же.
– Меня попросили разместить на вилле спецгруппу охраны на постоянной основе.
– В самом деле?
Шон решил не придавать значения удивлению явно слегка раздраженного Кингсмита и приступил к рассказу о предложении миссис Ларссен, когда раздался звонок в дверь.
Кингсмит подошел к двери и, посмотрев в глазок, открыл. В номер вошел официант с тележкой, на которой стоял серебряный кофейник. Кингсмит вернулся за стол.
– Продолжай. Не стесняйся его.
Официант налил чашку кофе.
– Что-нибудь еще, сэр?
Кингсмит указал на Шона:
– Игрушечную частную армию для моего друга. Очень скромную.
– Я немного не о том.
Шон подавил раздражение. Когда же Джо перестанет третировать его? Причем перед кем попало…
– Наша единственная армия – это официанты, сэр.
– Тогда у нас все в порядке.
Шон подождал, пока официант закроет за собой дверь. Кингсмит смотрел на него.
– Ты хмуришься. Не понравилась моя маленькая шутка?
– Я просто подумал, как он узнал, что тебе нужен кофе?
– О, так это кнопка. Не уверен, что она мне нравится. – Улыбка Кингсмита поблекла. – Так кто же этот твой беспокойный приятель и чего он хочет? Наземного присутствия, воздушной разведки?
– Это женщина. И она подчеркнула, что не хочет, чтобы это так выглядело. Она… спасибо. – Шон принял чашку кофе, хотя у него не было желания его пить. – Она предлагает обеспечить безопасность наших гостей на самом высоком уровне, с учетом самых разных вызовов, причем все сделает норвежская сторона.
Кингсмит отпил обжигающе горячего кофе и хохотнул:
– Частная военная компания из Шпицбергена за нежно-зеленым экологическим фасадом.
– Джо, ты ерничаешь.
– Вовсе нет. А даже если так – ты убийственно серьезен, а дело яйца выеденного не стоит. Просто продолжай.
– Для нее важно обеспечивать непосредственно нашу
