– Расчетливо и недостойно показывать такие кадры. Что за игру затеяла Осман, так лихо кинувшись с места в карьер? Это ведь хуже всего – видеть такое. Как ваше самочувствие?
Шон ощутил спиной теплый кирпич стены. Загазованный воздух вблизи кольцевой дороги казался освежающим после душного зала суда.
– Мне нужно было это увидеть, – сказал он, и его собственный голос прозвучал как чужой.
– Шон! – обратился к нему Брованг. Он кивнул Соубриджу и пожал руку Шону, тепло и крепко. – Я слышал, что вы полностью восстановились, – сказал он. – И мне приятно увидеть это своими глазами. Я хочу поблагодарить вас за щедрые пожертвования. Вилла «Мидгард» помогает Лонгйирбюэну год за годом оставаться самым гостеприимным норвежским городом. Но вы ведь понимаете, что это был наш долг помочь вам. Вам не нужно оплачивать это.
– Вы уверены, – спросил Шон, – что это была берлога белого медведя? Возможно, люди были бы лучшего мнения обо мне, если бы знали это. Белый медведь кого угодно сделает белым и пушистым.
Брованг улыбнулся:
– О да. Мы вполне уверены. Она была выше по леднику и, скорее всего, давно пустовала. Я вам это говорил потом, в больнице. Вам это очень понравилось, вы даже сказали, вам повезло, что там не оказалось хозяина!
– Я этого совсем не помню. Но мне будет приятно увидеть вас на вилле «Мидгард», я теперь намерен бывать там чаще. Мне просто было сложно находиться там какое-то время.
У него возникло ощущение, словно он оправдывается перед Бровангом.
Брованг кивнул:
– Это очень легко понять. Я думаю, многие будут рады узнать, что вы теперь там главный.
– Я всегда оставался главным. Но что вы хотите сказать?
– Ой! – Брованг взглянул на свои часы. – Как бы мне не опоздать на поезд. Удачи, Шон.
Он поспешил прочь, а Шон в задумчивости смотрел ему вслед.
Когда человек умирает, его душа покидает Землю и отправляется прямиком в одно из двух весьма удаленных мест. Одни души попадают прямо на небеса и становятся Увдлормюит, Дневными Людьми. Их край простирается в сторону рассвета. Другие же отправляются под морское дно, где протянулась узкая полоска суши между двумя морями. Таких называют Кимиуярмюит, Людьми Перешейка. Но и те и другие счастливы и спокойны, и у них всегда вдоволь еды. Те, кто попадает в Дневной Край, это утопленники или убитые. Считается, что Дневной Край – это край радостных, счастливых душ. Это необъятные просторы со множеством оленей, и люди там проводят время в сплошных удовольствиях. Чаще всего они играют в футбол, пиная вместо мяча моржовый череп, смеясь и напевая. И вот, когда души играют в футбол, мы видим в небе северное сияние.
Величайшие из ангакоков, то есть знахарей, часто навещают Дневных Людей, просто ради удовольствия. Таких называют Павунгнартут, то есть возносящимися на небеса. Знахарь, собирающийся в такое путешествие, усаживается на спинку скамейки в своей хижине, занавесившись кожей. Ему связывают руки за спиной, а голову резко опускают между колен; из одежды на нем должны быть одни рейтузы, выше пояса он обнажен. Когда он обездвижен таким образом, связавшие его берут огонь из лампы на кончике ножа и проносят у него над головой, чертя круги в воздухе и приговаривая: «Ниорруарниарток айфале» («Пусть того, кто готов отчалить, унесет прочь»).
Через арктическую Америку: рассказ о пятой экспедиции Туле (1927 г.).Кнуд Расмуссен20
Шлёп-Шлёп, как Шон мысленно называл ее, кинулась к нему перед началом второго заседания, пока они с Соубриджем не успели занять места. Сначала он ее не узнал – она переоделась…
– Я переоделась в самую унылую одежду, какую нашла, – проговорила она на одном дыхании. – Очень сожалею, что была одета неподобающе, я это не учла. Извините. – Она окинула взглядом свои черные туфли и светлые колготки.
– Откуда вам было знать?
Шон подумал о странных нарядах Рози. Эта девушка была примерно одних лет с его дочерью. Он посмотрел в сторону длинного столика, за которым на некотором расстоянии друг от друга сидели еще два журналиста – мужчина и женщина.
– С кем вы пришли? – спросил он девушку.
– С кем? – Она проследила за его взглядом. – О, я фрилансер.
Она протянула ему визитку, на которой было написано от руки большими буквами: БЕТ БЕРНЭМ, КОРРЕСПОНДЕНТ, ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА. Он постарался сдержать улыбку.
– Именно так, – сказала она, простодушно глядя на него. – Нужно представить себя там, где ты хочешь быть, и ты там будешь. Вы это сказали в интервью «Санди таймс».
– А вам не нужно быть в школе?
– Это гораздо важнее.
– Чем ваше образование? Ничуть.
– Важнее! Арктика тает и…
– Арктика, Арктика… Вы хоть представляете, о чем вообще говорите? Это вам не парк развлечений с куклами туземцев, знаете ли, или какая-нибудь видеоигра с полярными медведями против нефтяных демонов. Вы не можете спасти ее. Ей можно только управлять. Поймите это для начала.
Шон заметил тревогу в ее глазах, но на этот раз она не отступила.
– Я знаю, что это сложная тема и что я не понимаю всего. Поэтому я и здесь, ведь вы здесь, ведь вы на самом деле участвуете в этом, так что я подумала…
– Вот что я думаю, – сказал Соубридж, окинув взглядом самодельную визитку, – мисс Бернэм. Вы изучаете журналистику и решили, что это подходящая тема для курсовой.
– Как вы узнали?
Неприкрытое возмущение придало ей трогательности в глазах Шона.
Соубридж улыбнулся:
– Я также думаю, что вы местная. Вы услышали о дознании, увидели слова «заинтересованная сторона» и подумали: «Ага, а ведь я заинтересована, почему бы мне не пойти посмотреть на людскую скорбь и на работу адвокатов – и я привяжу все это к заботе об окружающей среде». Или вы об этом еще не подумали?
Девушка нахмурилась:
– Это открытое заседание. Я имею право здесь находиться.
– М-м… Вообще-то нет. – Соубридж понизил голос, чтобы его слышали только они двое. – Если у вас нет явной личной заинтересованности и вы не имеете отношения к официально зарегистрированному средству массовой информации, то должны покинуть помещение.
– Официальные средства массовой информации, – парировала девушка, – это тупизм, сексизм и догматизм. – Она расправила плечи. – Я переобулась в нормальные туфли, как того справедливо требовал мистер Каусон, но, если вы не знали, кое-что изменилось. Я и есть современная космополитичная журналистка, и происходящее в Арктике касается нас всех. Так что я бы назвала это очень явной личной заинтересованностью, благодарю. – Она разгорячилась от своей храбрости и тяжело дышала. – И если такие, как я, не встанут на защиту…
– Или не сядут поближе к распределительному узлу, – сказала миссис Осман, окинув ее насмешливым взглядом. – Ну, милочка, опоздали.
Обернувшись, они увидели еще одного журналиста, грузного и неряшливого, который бесцеремонно отодвинул вещи девушки и занял ее место. Он проигнорировал злобный взгляд Бет Бернэм, и в этот момент все встали – второе
