Они просидели часа три. Как в старые добрые времена: разговоры, шоколадный коктейль, попрощались практически перед гаммой…
Ноги сами принесли Джима к двери Спока. А руки сами позвонили в интерком, старательно игнорируя голос разума (Боунса) в голове, твердящий, что коммандеру надо оклематься.
Спок открыл сразу. Он был босиком, в тренировочной свободной форме, чёлка, слегка влажная, прилипла ко лбу. Но крылья были опутаны тонкими линиями паутинного фиксатора – дрянной разновидностью крылофиксирующих устройств. Они стягивали суставы крыльев сверхпрочными проволочными тисками, и при любой попытке натяжения легонько били током. Предупреждающе.
– Капитан, – Спок, не дождавшись реакции, отвлёк его от созерцания своих крыльев. Рассматривал как всегда свысока, очень холодно – словно это Джим пришёл к нему растрёпанный, да и вообще – ходит тут, надоедает. Коммандер ещё и бровь приподнял. – Я не успел привести себя в приемлемый вид. Если вы не по срочному вопросу, я попрошу вас отложить разговор на двадцать минут.
– Ты нормально выглядишь, – Джим протиснулся мимо него в каюту. Упоминать, что вид Спока сейчас ему больше нравится, чем не нравится (исключая фиксаторы), он не стал – прошёл на середину комнаты, стремительно развернулся.
– Ты не хочешь быть со мной из-за крыльев? – Джим решил не церемониться.
Спок беззвучно набрал код на дверной панели интеркома, и дверь закрылась. Как показалось Джиму, даже заблокировалась. После чего коммандер обернулся к нему.
– Мои крылья – мой позор среди вулканского народа, капитан, – начал холодно, но так, как звёздный отличник объяснял бы безнадёжному двоечнику пустяковую задачку – нехотя и свысока. – Существующий запрет на их ампутацию лишает меня возможности когда-либо обрести полную расовую идентичность. Если для понимания вам нужны более красочные описания, я скажу следующее: в древности на Терре самая страшная казнь заключалась в отрубании крыльев. Я пошёл бы на это добровольно.
Джим вдохнул воздух, чтобы разразиться тирадой на тему «Ты не на Вулкане, я не вулканец, при чём тут…», но осёкся. Облизнул губы. Это – тирада – было бы бессмысленно. Они со Споком как будто говорили на разных языках, если дело касалось их странных взаимоотношений, построенных на долге, влечении и противоречиях культур. Этот упрямый вулканец, не видящий дальше своего вулканского позора, не слышал его. А сам Джим не желал понимать, как вулканский позор связан с ним, терранцем, и их обоюдной тягой друг к другу.
– Правильно ли я понял, – вместо этого вкрадчиво начал капитан, делая шаг навстречу Споку, – что ты ненавидишь свои крылья? Потому что вулканцу они не полагаются, так?
– Понимайте как хотите. Я сказал всё, что вам нужно было знать.
Джим делает шаг, ещё шаг. Ближе. Уже ощущает тонкий запах ментола от великолепных споковых перьев.
– Не совсем всё, но опустим это. – Джим улыбается ему. Слегка поднимает подбородок. Они близко, безумно близко, на расстоянии вздоха друг от друга. – И я должен отказаться от тебя из-за… того, что ты ненавидишь свои крылья? Найти другую? Другого? Кого-то, кто не ты?
– Это будет полезно, капитан. При вашей импульсивности вам нужна надёжная точка опоры.
– Думаю, мне стоит обдумать эту мысль, – это Джим произносит практически в его губы. Но взгляд не опускает. – Серьёзно обдумать. Спасибо за идею, коммандер. А теперь, – тише и прикасаясь губами к его губам, – прочь с дороги.
– Напоминаю, что вы на моей территории, капитан. И ваше поведение неуместно.
Спок разворачивается и вводит код разблокировки.
– Я осведомлён, мистер Спок. И о том, и о другом.
Джим практически вылетает в открытую дверь, задевает краем встопорщенного крыла косяк, вторым краем, самыми перьями – живот Спока.
Нет, коммандер с ума сошёл, если думает, что Джим сдастся и найдёт кого-нибудь другого.
====== Зачем Хану свинья ======
Порученная «Энтерпрайз» попутная миссия на Новом Вулкане была короткой: доставка грузов с Земли. В основном – гибридных семян садовых культур для разведения плантаций. Далее корабль должен был отправиться в неисследованные зоны галактики.
По случаю такой остановки Споку была предоставлена возможность увидеться со своими родственниками. Если бы можно было отказаться, не вызывая подозрений, Спок бы это сделал. Но подобный исход событий был нереализуем.
Перед спуском на планету он тщательно осмотрел себя в зеркале – тёмная форма без единой складочки, идеально уложенные волосы, начищенные ботинки, чёрные ремни-фиксаторы для крыльев. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, успокаивая дыхание.
И отдал фиксатору команду стянуть крылья сильней.
С отцом он не виделся год, восемь месяцев и четырнадцать дней. Но вряд ли за это время что-то изменилось. Однако на стандартный запрос ответ от него пришёл тут же: он встретит Спока в земном посольстве и представит свою семью.
Это стало неожиданностью.
Спок материализовался в зале для транспортаций терранского посольства (мистер Скотт чрезвычайно удивился просьбе транспортировать его не прямиком к дому) ровно в 1710 по корабельному времени. На Новом Вулкане было около семи пополудни, судя по косым лучам солнца, проникавшим в зал через окна. Семейство поджидало его тут же – Сарек, его новая жена, держащая на руках их крохотного годовалого сына – сводного брата Спока, и стоящий чуть поодаль посол Спок из параллельной реальности. Лишённый крыльев. Насколько Спок знал из краткого общения с послом, в их реальности люди крылатыми не были.
– Приветствую тебя, Спок, – заговорил отец, поднимая руку и складывая пальцы в знак та’ал. Взгляд его, ровный и безэмоциональный, скользнул по всему Споку, остановился на стянутых крыльях. Позади посол продублировал его жест и – Спок отдавал себе отчёт в том, что ему могло показаться, – улыбнулся.
– Живите долго и процветайте, – отозвался Спок, сходя с платформы.
Отец по этикету представил ему свою семью, которую Спок видел впервые. Т‘Лиан, красивая и совсем молодая вулканка в тяжёлых песочно-чёрных одеждах, чуть склонила голову в знак приветствия, но заметно было, что Спок ей не интересен. Ребёнка по имени Судек она прижимала к себе, слегка покачивая, и тот, очевидно, спал. Спок остановил своё внимание на крохотных заострённых ушках брата. По-своему они даже вызывали у него чувство, которое можно было охарактеризовать как «тёплое». У этого ребёнка чистой вулканской крови не могло быть
