– Если вы уверены, Леонард, – ответила она, глядя МакКою в глаза с ненавистью, – доктор. Не похоже, будто у нас, беспомощных, есть выбор.
– О выборе будем говорить потом. Скотти, – позвал Боунс инженера, и тот, словно очнувшись, вздрогнул, – я в этом ничерта не понимаю, но узнай у нижних палуб, можно ли… хоть что-то сделать для срочного ремонта. Целый корабль нам, кажется, ещё понадобится.
– Вот чёрт, – выругался он неуверенно. – Это что, не последние неприятности, как я понимаю?
МакКой, ощущая тошноту, кивнул.
– Да. Не последние. Потом соберём совещание в капитанском кабинете. Мы скоро будем.
Он кинул последний взгляд на погасший экран – Ухура по приказу Адлер уже переводила сигнал.
– Идём, – тихо позвал Хана, подавая ему руку.
Мысли о неправильности затеянного эксперимента грозили свести с ума. После разговора с Осавой МакКой думал об этом почти постоянно, ожидал чего-то подобного, но не того, что командование отдаст приказ убить всех сверхлюдей из-за провала проекта. Самая страшная догадка подтвердилась: сверхлюдей за людей, собственно, не считали. Подопытный расходный материал. Интересная игрушка для социального эксперимента.
И это было настолько чудовищное и антигуманное преступление, что МакКой не мог подобрать слов для его описания. Он до сих пор не мог до конца принять тот факт, что жестокость двадцатого века просочилась сюда, в их двадцать третий. Военные лагеря с их подпольными научными разработками, расовая дискриминация, «крысиные» психологические опыты на людях – нет, чёрт возьми, это точно сон, и да, это очень хреновые мысли. Он настолько устал, что не может мыслить и принимать факты объективно.
МакКой только хотел бы посмотреть в глаза тому, кто отдал приказ об убийстве сверхлюдей…
…всех, кроме Хана.
Зачем? Действительно. Разве это не их «золотая жила» с волшебной воскрешающей кровью?
– Почему Вольг тебя ослушался? – спросил Боунс в коридоре на пути к обзорке.
– Я не знаю, – прорычал Хан. – И не собираюсь сейчас об этом говорить.
МакКой резко остановился. Ему было настолько тошно, что хотелось отключиться на месте.
– Стой. Стой, Хан.
Он дрогнул крыльями, но остановился. Медленно обернулся.
– Что ты хочешь сказать мне?
– Только то, что понимаю тебя. Если считаешь, что сможешь бежать, чтобы спасти этих детей и себя – я помогу.
Несколько секунд – натиск нечеловеческого взгляда, полного горя и свежей боли утраты, но он всё-таки ответил.
– Ты готов помочь или бежать со мной?
– Я не могу оставить своих. Но тебе не откажу ни в какой помощи.
Хан покачал головой – то ли сокрушаясь, то ли ещё с каким выражением.
– Удивительная стойкость. Но нет, Леонард, бежать не выйдет. С самого начала не вышло бы.
Хан до последнего не верил, что Федерация, или кто там ещё стоял за этим, пойдёт на подобное. Каким бы дутым ни был показной гуманизм, они пытались придерживаться хотя бы видимости его. Хану казалось, что его люди в безопасности, что он выиграл время…
Как же он ошибался. Никто не был в безопасности с того момента, как Хан очнулся от криосна.
Они вдвоём вошли на обзорную. Людей, отдыхающих там, отослал Леонард, он же создал посреди комнаты широкий экран-голографию и перевёл сигнал со своего падда.
Крылья тянуло мучительной и тугой болью.
Его люди мертвы. Братья и сестры, прошедшие с ним войну, правление и изгнание.
Голографический экран загорелся перед ними, высвечивая бледного Йоахима.
– Канал зашифрован? – уточнил Хан.
Тот кивнул.
– Да, господин. Лата зашифровала его.
– Хорошо. – Хан помолчал. – Новости, которые принесли вы… ужасны. Ещё хуже, что сейчас… мы даже не можем вспомнить павших братьев и сестер как полагается…
Было слишком тяжело говорить об этом. Как же хотелось сейчас схватить Леонарда, транспортироваться с ним на «Орфей» и улететь куда-нибудь подальше от этого места. Но Хан давил эти желания. Побег в их ситуации – это действительно непрочная и недолгая защита, что бы там сейчас ни думал попавшийся на его уловку коммандер Спок.
Йоахим молчал, ожидая его слов.
– Я должен разобраться в ситуации, – снова заговорил Хан. – Расскажи мне по порядку, как все произошло.
Йоахим начал рассказ – иногда со своего места его поправляла более внимательная к деталям Лата.
Они служили на одном корабле. Доктор Снейка, куратор, был человеком недалёким и очень послушным командованию, до назначения во флот служил на Земле. Поэтому как медик и психолог, он был неплох, но не смог полностью перекрыть им контакты со своими.
Лата и Йоахим получили знак к началу восстания от Вольга. В сообщении говорилось, что приказ отдан самим Ханом и подлежит к исполнению незамедлительно.
Йоахим рассказывал об этом, и глаза его были несчастными. Он не любил убивать, никогда не одобрял войн.
Они начали готовить захват, стараясь не привлекать к себе внимания. В системе корабля уже жил вирус, запущенный Латой, а Йоахим, как самый смирный, имел доступ к некоторым консолям, к тому же, ему доверяли. Оставалось дождаться альфа-смены, перехватить управление кораблем и пустить его по курсу к Энтерпрайз.
Они не успели. За час до смены в их каюту пришёл доктор с небольшой толпой безопасников. Все фазеры были настроены на испепеление, а доктор держал пальцы на нейропарализаторах – к этому времени Лата уже испробовала на себе его действие. Йоахим первым кинулся на доктора, чтобы отвлечь его и охранников. Пользуясь этим, Лата справилась с безопасниками, а дальше они сумели вырваться и пробиться на мостик.
– Потом мы захватили корабль, – продолжила Лата. – Некоторые согласились нам помогать, они в инженерном. Некоторых, кто будет полезен нам в качестве заложников, поместили в камеры. Когда мостик оказался в нашем распоряжении, я взломала доступ к системам. Нашла приказ об уничтожении сверхлюдей на кораблях. Он был общим для всех сорока семи кораблей, на которых были наши люди, поскольку в шапке приказа шёл список. Там не было одного корабля – сорок восьмого. «Энтерпрайз». Очевидно, для вас, господин, приказ был отдельным.
– Других приказов касательно проекта в базе не было? – спросил Хан.
– Только об уничтожении.
– Значит, вас было приказано убить. Меня – заморозить. Видимо, я им нужен сильнее, чем думал…
– Смеёшься? – резко бросил Леонард. – Ты со своей кровью – их чёртова курица с платиновыми яйцами.
– Верно. Правда ты таким образом получаешься моим петухом со стальными крыльями, – Хан криво улыбнулся. – Как с вами обращались, Йоахим?
Но ответила Лата.
– Если я могу применить сравнение – как в цирке. Кнут – парализация на пару часов, пряник – добавление некоторых привилегий.
– Не думаю, что все кураторы были такими, – снова заговорил Леонард. – Многих я знаю лично. Кирси, Оёен, Джеферсон, МакЛаен –
