– А ты часто их заслуживаешь, м? Хотя это не критерий. Я вот работаю как проклятый – и что? Главным предметом восхищений и восхвалений в корабельных сплетнях всё равно остаются капитан и коммандер. А теперь ещё и ты появился – такой загадочный и интересный, так что мне и подавно ничего не светит.
Мягкая, без всякой злобы самоирония доктора выглядела почти доверительным жестом. Пожалуй, так разговаривают… с близкими приятелями.
– Я не думаю, что в вашем окружении нет людей, которые не хотели бы сделать вам комплимент, доктор. Просто вы не выглядите как человек, который его примет. На работе, по крайней мере. Кстати, для вашей загруженности, у вас удивительная осведомлённость о корабельных сплетнях.
Хан сел и склонился над углями. Они уже еле тлели – от его осторожного дуновения огненные прожилки, прочерчивающие их, вспыхнули ярче, но, едва оно закончилось, потускнели.
– Приходится, видишь ли. Знать настроение экипажа, разбираться в происходящем. Иногда это необходимо, хотя и утомительно. Я бы с радостью не знал многих вещей, – говоря это, доктор смотрел в сторону. Судя по взгляду, вновь ставшему бесцветным и нечитаемым, он опять «закрылся». Потом он сел и сказал: – ну, я благодарен тебе за посиделки и разговор, но отчёт сам себя не напишет.
Было немного жаль уходить, но Хан и сам чувствовал, что вечер пора заканчивать. Он молча собрался, потушил угли оставшейся водой. Перед самым уходом только обернулся, склонил голову.
– Спасибо за чудный вечер, доктор.
Спок мог назвать пять случаев в своей жизни, когда его эмоции так же плохо поддавались контролю, как в этот вечер.
– Он поддавался мне, – сказал сразу же, едва они с Джимом оказались в его каюте. Капитан всю дорогу был молчалив и хмур, и Спок понимал, что разозлил его, но сейчас его это мало трогало.
– Зачем ты вообще ввязался в эту драку? Ты не мог не понять, что он провоцирует, нет, но ты ввязался.
Джим оборачивается к нему. Складывает руки на груди.
– Зачем, Спок?
Его голос жёсткий и холодный, он и сам на взводе сейчас.
– Отказаться значило уронить авторитет в глазах подчинённых, Джим, – Спок скрещивает на груди руки, чуть прищуривается, разглядывая его. – Это происходило на глазах у всех. Я думал, ты понимаешь.
– Ты... ты понимаешь, какую чушь несёшь сейчас, Спок?!
Джим не выдерживает. Он повышает голос, прижимает пальцы к вискам и отходит дальше, к кровати.
– Какой авторитет ты уронил бы, Спок?! Ты уже победил его раз, да и... не будь этого... ты думаешь, действительно думаешь, что наша... НАША команда, Спок, ожидает от тебя каких-то ратных подвигов? Ты чем думал в этот момент?!
– Я постараюсь объяснить, – перебил Спок холодно, ощущая, как вздыбливаются крылья за спиной. – Это было всего лишь приглашение на совместную тренировку в воздухе. От такого не принято отказываться. Особенно носителям самых мощных крыльев. Особенно при таком скоплении народа. Это бы выставило меня нерешительным, а значит – плохим руководителем.
– Ты знаешь, что на самом деле выставило тебя плохим руководителем? Твоя неспособность отказаться. Ты пошёл на поводу у толпы, так руководители делают? Ни за что не поверю, ни за что, Спок, что ты забыл о состоянии своих крыльев. Господи мать твою!
Джим пнул кровать, смотря на неё с такой ненавистью, будто она была причиной произошедшего инцидента.
– Я вижу, ты многого не понимаешь в крыльях, – заметил Спок, окончательно замыкаясь. Ему удалось сохранить тон максимально отстранённым. – Если это необходимо, я готов понести дисциплинарное наказание.
– Я не как капитан сейчас говорю! А-а-а...
Джим подходит к нему в пару стремительных шагов, хватает за плечи и встряхивает.
– Посмотри на меня, Спок. Не смей закрываться. Ты знаешь, насколько тяжело и больно переносить крыльные болезни?
– Лучше, чем ты думаешь, Джим.
Спок прекрасно помнил, как в подростковом возрасте дважды ломал кости крыльев – один раз слишком сильно стянул их фиксатором, в другой во время драки в школе, когда по фиксатору ударили, и он вывернул крыло. Исключая эйдетическую память, которой Спок был наделён из-за вулканской крови, крайне сложно забыть самую сильную боль в своей жизни.
Взгляд Джима смягчился. Он отпустил одно из плеч Спока и положил ладонь на его щёку. Ласково погладил большим пальцем.
– Ну и что тогда? Я говорю тебе серьёзно, не пострадал бы твой авторитет от отказа.
Спок отрицательно качнул головой и накрыл его руку своей.
– У тебя не было повода испытать подобное, что я считаю положительным моментом. Мой авторитет пострадал бы. Когда речь идёт о крыльях, люди становятся предсказуемыми. Хан тоже это знает, но у меня ещё остались вопросы, почему он предпочёл мне поддаваться во время поединка. Я не верю в искренние намерения, когда речь идёт об этом человеке.
– Я знаю свой экипаж, Спок. И адекватность Хана подтвердил МакКой. Ему я верю.
Джим отнимает их руки от щеки Спока, целует его ладонь, прижимается щекой к ней, трётся. Его тёплые голубые глаза смотрят уже без злости, даже с лёгким пониманием.
– Тебе не нужно доказывать свою состоятельность на моём корабле. Ты мой коммандер. Ты победил Хана и спас мне жизнь. – Джим отпускает его руку, отпускает второе плечо, притягивает к себе за талию.
Спок плавно раскрывает крылья и сводит их за его спиной так, чтобы они оба оказались в коконе.
– Это твоё решение, верить, – говорит тихо, касаясь губ Джима пальцами. – Я верить ему не собираюсь.
– Давай оставим этот разговор, – Джим ловит кончики его пальцев губами, мягкое, тёплое, бесконечно приятное касание. – И никаких поединков пока не разрешит Боунс. Я хочу уже спать с тобой и не думать, как причинить тебе меньше вреда этим.
====== Почему при вычёсывании пуха вы обязаны ставить рядом ведро воды ======
Это была долгая неделя. МакКой – Джим его мысленно такими словами поносил, какие не всегда и выговорить-то захотел – запретил Споку лежать на спине на целую неделю.
Но Джим хотел Спока! Он хотел его в кровати, в ванной, на полу, в коридорах, в турболифте, на мостике, в своём капитанском кресле – он хотел его постоянно, безудержно, иногда выть хотелось от желания и невозможности его реализации.
Нет, они позволяли себе разок или два перед сном. Джим устраивал Спока полусидя и отсасывал ему – это раз, а потом брал его вот так – это два. Спок всё равно пытался хлопать, Джима даже пару раз подбрасывало от его не-хлопков, но если отказаться и от этого…
Джим точно потерял бы голову.
