– Но он вот-вот осознает себя, – сказал МакКой, устало опускаясь на кресло. Крылья ломили за спиной. Ощущение, будто его предали, использовали, как тряпку, которой затыкают наскоро течь. Их всех. И сверхлюди, и их кураторы были просто подопытными кроликами в эксперименте командования.
– Это чудовищно, адмирал, – дать надежду на нормальную жизнь… надежду, не имеющую под собой твёрдых оснований.
– Мы говорим с вами об этике, доктор? – Осава приподняла брови. – Сверхлюди нужны Федерации. Их интеллект, их возможности, их… кровь. На случай, если вы вдруг вспомните то, что забыли. Успешность эксперимента оценивается нашими аналитиками как крайне высокая. А вы получили приказ. Есть ещё вопросы?
– Нет, адмирал.
МакКой отключил связь. Некоторое время сидел неподвижно, вспоминая Хана в лаборатории и Хана здесь, на корабле, среди экипажа. Кажется, внушение действовало ровно до того момента, пока Хан оставался один на один с датчиками и резиновой свиньёй, лишённый социальных контактов.
Я при нём не куратор, а надсмотрщик. Если вдруг некий Джон Харрисон откажется играть по правилам, я обязан устранить его. Знаешь, на что похоже? На попытку пристроить ненужный валяющийся в кладовке хлам. Если эту рейку нельзя использовать как подпорку для персикового дерева, которое повредил ураган, её следует выкинуть. Но попробовать всё же стоит.
Но что делать ему самому, МакКой ни малейшего понятия не имел. Он видел Хана на планетоиде – готового, пусть и в достаточно авторитарной манере – защищать, а не разрушать и убивать.
Проблема – и разговор это выявил, состояла не в том, что Хан мог быть опасен как объект эксперимента. Он был опасен потому, что МакКой сам, исподволь, начал ему доверять. И может быть, где-то внутри себя хотел сделать его…
Частью своей семьи?
Он склонился над столом и упёрся лбом в его поверхность, ощущая нарастающую боль в крыльях.
Спок определённо начал лучше контролировать хлопки своих крыльев – хорошо, потому что Джим начал опасаться, что придётся заниматься сексом в… каске какой-нибудь. Или одолжить ушанку у Чехова. Неэротично, зато безопасно.
Но нет, теперь Спок ограничивался пятью-шестью хлопками. И Джим любил видеть это – как вулканец прикрывает глаза, как напрягается его тело, предчувствуя оргазм, как сильно и глубоко он вбивается в тело Джима, выгибается, смотрит жадно из-под прикрытых век, и… заходится в наслаждении, хлопая крыльями. Потрясающе горячее зрелище.
Спок, переводя дыхание, улёгся рядом, пока Джим доводил себя рукой. Понадобилась медленная и вдумчивая дрочка, потому что за ночь это был уже третий раз. Организм как бы говорил Джиму: «Хватит трахаться, я же не железный», – а Джим отвечал: «Потерпишь, влюблённость не больше трёх лет длится». И дрочил на образ кончающего Спока.
Сам Спок лежал рядом и, подперев голову ладонью, полусонно наблюдал за ним, как сытый кот за пробегающей мимо мышью. Вроде инстинкт говорит схватить, но в то же время никакой нужды в этом нет.
Джиму даже эта его привычка казалась горячей.
Оргазм подступал неспешно. Сначала спазмом стянуло живот. По телу прошлась горячая волна, Джима выгнуло, резануло наслаждением внизу живота, поджались пальцы на ногах…
Падд коротко пикнул – сообщение из штаба.
… и выплеснулось. На живот, на руку, толчками вылились тёплые капли. Джим быстро облизал пересохшие губы, расслабляясь. После оргазма и дышать-то было лень, не то что проверять сообщение.
Спок уже тянулся за влажными салфетками, чтобы обтереть его. Так мило.
– Я надеюсь, они отменят приказ об исследовании планетоида, – сказал попутно.
И тем не менее, командование вполне могло уцепиться за этот кусок металла в космосе, пока он ничейный. МакКой, находящийся в экспедиции, ещё вчера накатал Джиму несколько сообщений на тему планетоида – и по ним выходило, что эта штука опасна. Джим знал, когда Боунсу что-то не нравится, а планетоид ему не нравился сильно. И вряд ли это было необоснованно.
Опять же, Споку об этом было необязательно знать. Человеческие эмоции – и всё.
Падд снова пищит входящим.
– Мне тоже надоело здесь болтаться… – Джим прикрывает глаза, чувствуя влажные касания на своём животе. – М-м-м, Спок, ты такой милый…
«Милый» мягко поцеловал его и продолжил работу.
– Просмотри сообщения.
– Зануда, чтоб тебя…
Джим на ощупь тянется к падду – докатился, лень открывать глаза, по памяти снимает блокировку экрана, тыкает, принимая последнее входящее. Глаза приходится открыть.
– Очередной эксперимент, – поясняет Споку. Влажные касания на животе уже сменились лёгкими поглаживаниями – какого чёрта вулканцы настолько выносливые? – Так, ага, обосновать позицию… вот чёрт…
Будь это после первого, да даже после второго оргазма, Джима, скорее всего, подбросило бы на кровати после такой новости. А так он просто съехал по подушке ниже под испытующим тёмным взглядом.
– Антикрыльники, – Джим пояснил ему, – продвигают свою петицию о всеобщем удалении крыльев. Пока что у экипажей звездолётов, ввиду ненужности крыльев на оных. Серьёзно взялись. Всему экипажу предлагается написать эссе-обоснование своей позиции – за, против.
– Эссе? Джим, это не твоя поэтическая интерпретация?
– Родной, ну вот смысл мне? Нет, реально. Эссе свободной формы.
– Нерационально, – Спок явно «завёлся». – Кто будет всё это читать? Проекты законов о свободе от крыльев выдвигаются давно, почему именно сейчас?
– Не знаю, кто это будет читать, но у нас месяц. Потом приём эссе закончится, ну и… будут дебаты всякие, обсуждения…
Джим принимает сидячее положение. Люди часто жаловались на крылья – да тот же Боунс, послушать его, так крылья – это наказание какое-то всему человеческому роду. А вот Джим свои крылья любил. А уж как он любил крылья Спока, так и вовсе не передать словами. Параллельно просматривает второе сообщение – просто отчёт из транспортаторной о возврате группы с планетоида. Вернулись только что, здоровы, биофильтры прошли успешно. Вот уж точно ничего срочного.
– Спок, я надеюсь, ты-то от своих избавляться больше не хочешь? – спросил капитан подозрительно.
– Необходимо всё взвесить, – изрекает Спок, садясь на кровати. Чёрная громада его крыльев мягко складывается за спиной.
Джим встаёт на колени, склоняется над ним. Проводит пальцами по кромке уха.
– Ну так у меня целый месяц, чтобы активно влиять на твоё мнение, м?
Спок повторяет его действие – его прохладная ладонь касается капитанского уха гладящим движением, пальцы зарываются в его волосы.
– Ты уверен, что готов переубеждать меня прямо сейчас?
– На самом деле, я еле держусь на ногах, – Джим, улыбаясь, целует кончик его носа. – Но с завтра точно начну,
