Голова у Джима не болела – слава Боунсу и его гипо. Но вот тяжесть неприятная присутствовала, несвежесть какая-то, будто бы даже помятость. Поэтому больше необходимого Джим старался не говорить. И не действовать.
Хана – новенького, как его предпочитал называть сам Джим – под конвоем ввели в медотсек, там подвели к двери с номером «19» (точно, это ж над ней МакКой работал весь позавчерашний день). У двери доктор остановился, ввёл в боковую панель сложный код, приложил ладонь, затем, издав тихий вздох (от которого его крылья встопорщились на верхушках) наклонился, чтобы встроенная система просканировала сетчатку.
Кстати, даже этот вздох был Джиму понятен. Противопохмельные гипо спасали от кучи похмельных бонусов, но вот при наклонах и резких движениях в висках всё равно начинало неприятно ныть.
Джиму даже пришла светлая мысль, что не стоило вчера так пить. Ладно бы просто в миссию отправлялись, но им ещё и Хана-новенького принимать.
Опять же, традиция.
«Доступ разрешён», – голосовое оповещение совпало с открытием дверных створок. МакКой вошёл и сделал приглашающий жест рукой.
– Входите, мистер Харрисон. Нам с вами предстоит провести в этом помещении много времени, так что советую запомнить обстановку снаружи. Для ностальгии.
Хана, издавшего тихий насмешливый звук, похожий на кошачье фырканье, ввели внутрь. Джим пробрался следом – из-за того, что они ведут опаснейшего преступника, угробившего Энти и едва не угробившего его самого, крылья капитана всё утро слегка топорщились. Несильно, но… то об косяк заденут, то ещё обо что-нибудь. Вот и сейчас они слегка застряли в проходе – слава богу, кто-то бережно придержал их ладонями, заставляя сложиться.
Не кто-то. Спок. Спок шёл позади капитана сейчас. Джим не оглянулся на него, хотя очень хотелось, но по перьям прошла лёгкая дрожь от прикосновения. Дыхание… не сбилось, нет.
С усилием взяв себя в руки, Джим прошёл внутрь и встал у стены.
– Капитан, – заговорил МакКой, уже подсоединявший датчики к лежащему на биокровати новичку, – охране здесь обязательно оставаться? Я уточняю на всякий случай, потому что по документам мой подопечный проходит как «пациент», а не как «содержащийся под стражей».
– В самом деле? – Харрисон приподнял голову, останавливая прозрачный взгляд на капитане. Раскаивающимся он не выглядел, даже наоборот. Он как будто забавлялся ситуацией, в которой оказался. – Так я пациент?
Ты наша головная боль
Не обращая внимания на высказывание Хана, Джим занялся отсылкой документов о его приёме в падде. Нечего его вниманием кормить.
– Мне будет спокойней, если первое время охрана будет тебя сопровождать, Боунс, – ответил МакКою, не поднимая глаз. – Пока ты лично не проведёшь пару психотестов на адекватность.
МакКой хмыкнул еле слышно. Он скомандовал Хану сесть и осторожно развернуть крылья так, чтобы они попали в контурные медицинские фиксаторы. Потом, кривя губы, корректировал на пульте состояние фиксаторов, чтобы они подстроились под размер.
Когда Хан раскрыл крылья, у Джима даже перехватило дыхание – он уверен, у остальных присутствующих тоже. Может, кроме доктора, тот особой впечатлительностью не отличался.
В комнате будто раскрылся огромный цветок иссиня-чёрной тьмы, поглощая стены, часть потолка, пола, скрывая за собой медицинское оборудование. Огромные, сильные, блестящие крылья. Джим смотрел на них, не меняя выражения лица, но в душе росло восхищение. Он любил крылья – их красоту, их мощь, а крылья Хана в избытке обладали и тем, и тем.
Измерив их, доктор, глядя на экран, констатировал «восемь и два», как нечто само собой разумеющееся, и слегка надавил на плечо Хана, заставляя его опять лечь.
Джим иногда просто поражался эстетическому пофигизму Боунса. Сам-то он, тихо сглотнув и уняв блеск в глазах, вернулся к документам. Чтоб не пялиться и не отвлекаться.
– Хорошо, Джим, пускай остаются. Просто я забочусь о создании доверительной и сензитивной для социальной адаптации среды. Всё, как нам приказано, – доктор разрушил всеобщее оцепенение, судя по шуршанию со стороны охранников.
Капитан поднял взгляд от документов и напоролся на улыбку Хана. Этот, похоже, вовсю наслаждался эффектом, который произвели его крылья на присутствующих. Улыбка зверя – вкрадчивая, опасная, с мягким прищуром жутковато-прозрачных глаз.
Внутренне собравшись (какие бы крылья ни были у этой заразы, он, в первую очередь, их головная боль), Джим подошёл к доку и протянул ему падд. Нужны были подписи. МакКой подписи подставил, и… резко развернул его к себе спиной, разводя крылья. Осмотрел – недовольно, Кирк спиной почувствовал. Помял основания крыльев, скрытые форменкой, узкий участок спины между ними.
– Джим, – зашипел тихо, – опять, чёрт тебя побери! Чтобы сегодня вечером у меня в каюте в восемь как штык! И со своей чесалкой!
– Ммм, а я-то думал, когда позовёшь, – отвечает капитан на той же громкости. Охранники этого не услышат точно.
Хан услышал. Посмотрел на них понимающим неподвижным взглядом.
А изменился ли он? Джим буквально кожей чувствовал опасность, исходящую от этого жуткого человека. Сверхчеловека.
– Свободен, – тихо говорит МакКой, отпуская капитана.
Джим проходит к двери мимо Спока, не смотря на того. И только оказавшись к нему спиной, вводит код выхода на панели, проводит необходимые процедуры опознания и командует следовать за ним.
Спок прекрасно видел, какими глазами Джим смотрел на крылья Хана.
Этого было достаточно. Пока они шли до лифта, который отвёз бы их на мостик – через пять минут сорок две секунды должен был прозвучать приказ о выходе «Энтерпрайз» из орбитального дока – Споку удалось восстановить эмоциональный контроль полностью. Фиксаторы надёжно удерживали крылья, и выдать его ничего не могло.
В лифте они встали плечом к плечу.
– Мостик, – скомандовал капитан. Двери лифта закрылись. Спок боковым взглядом видел, что его крылья пришли в растрёпанное состояние.
– Капитан, я напоминаю вам, что появление на мостике без крылофиксирующих устройств расценивается как несерьёзное нарушение делового этикета. Сегодня первый день миссии. Для многих людей это знаковая дата.
– Спок, я знаю своих людей. А мои люди знают, что у меня есть эмоции, – отреагировал капитан резко. Потом развернулся к панели и ударил кулаком по кнопке остановки лифта.
Развернулся к Споку. Крылья Джима, и без того слегка растрёпанные, встопорщились перьями.
– Спок, что вчера было?
– Смотря о чём вы говорите, капитан. – Спок сложил руки за спиной под крыльями.
– Ты сбежал. Поцеловал мои пальцы и сбежал. Не говори, что я всё неправильно понял.
Капитан, кажется, зол.
Но Спок смотрит прямо перед собой. Он не хочет видеть взъерошенные белые крылья.
– Я объяснил, что вместе мы быть не можем. Поцелуй был не более чем проявлением моей
