Да тут все же пришла помощь – и откуда не ждали. Упал с неба… да нет, не камень, но словно камнем. Старичок крохотный с неба упал – горбатый, одетый причудливо, да с бородой втрое себя длиннее.
Джуда-колдун.
– Что, ящерица, встрял?! – насмешливо крикнул он. – На собственный же артефакт напоролся?! Дурачина чешуйчатая!
Лопотал он на цова-тушском, и потому не понял Тугарин ни слова. Но Джуде он все равно обрадовался, ибо воздел колдун длани морщинисты, произнес несколько слов на древнем каджвархвали – и рухнула буявица оземь.
– Ну вот теперь-то посмотрим, чья возьмет, – рыкнул Тугарин, вздевая огромный меч.
О палице он больше не думал. Не стоило и в руки брать эту скверну, нет в ней ничего хорошего.
Увы, три батыра все равно оставались тремя батырами. Сильны были Акъял, Урман и Тау – сильны даже по отдельности.
А втроем вовсе неодолимы казались.
Словно три руки на одном теле сражались, словно три головы Змея Горыныча. Тугарин, у которого рук-то было только две, едва-едва противостоял этой булатной буре. Едва-едва успевал клинки отражать, сабли отклонять.
Вот отвел одну, пошла она вскользь – и рубанула по шее коня. Заржал тот, захрипел – и пал замертво. Тугарин только и успел из седла вылететь, перекатиться – и сталью сталь встретить. Еще чуть-чуть – и конец придет, зарубят трое одного.
Да снова помог Джуда. С минуту где-то он висел в воздухе, глумливо смеялся, уперев руки в боки. Но смилостивился в конце концов. Надул щеки, да ка-ак дунул, ка-ак плюнул!..
И упал с коня Тау-батыр. Замертво упал. Словно не слюной в него Джуда брызнул, а стрелой каленой. Сразу и посинел весь башкир, и дух пошел нехороший.
– Ты что натворил, баран бородатый?! – возопил Акъял. – Ты кого убил?! Ты побратима моего убил! Я тебя за то не пожалею!
– А он того ли карлика бородатого не родственник ли?! – добавил Урман. – А то похож!
– Кабы мне еще знать, о чем вы кричите, – поморщился Джуда. – На человечьем языке б заговорили, а то лопочете на своем курлы-мурлы…
Тугарин сумел наконец выдохнуть. Один против двоих он уже вполне держался – да и не интересен уж казался башкирам. Они рвались к Джуде, рвались отплатить за побратима.
А колдун хохотал. Залившись смехом, он снова надул щеки, снова плюнул – и прямо в лоб Урман-батыру!
Упал и тот с коня. Рухнул замертво с черным пятном над переносицей. Ни одной гадюки яд не прикончил бы так быстро.
Акъял невольно ахнул. Проклятый старикашка в минуту убил двух его побратимов! Двух батыров убил, что были Акъялу дороже всех в мире!
Не простит ему того Акъял-батыр.
Не стал он ждать, пока и в него так плюнут. С силой ударил, заставил Тугарина отшатнуться – и вспрыгнул на коня ногами!
А с коня – на Джуду!
Не слишком высоко висел колдун-бахвал, дотянулся Акъял до его бороды! Схватил седые волоса мертвой хваткой, на себя потянул!..
…Да не вытянул. Захрипел Джуда от боли, но не упал, сумел удержать и себя, и батыра на весу. Даже выше еще поднялся, трясти бородой стал, ругаться матерно.
И еще выше. И еще. Ждал, что рухнет проклятый, соскользнет, не сможет долго держаться. К самым облакам поднялся, оставив Тугарина далеко внизу.
Да Акъял не падал. Вцепился что есть сил, узлом бороду на руку намотал, в другой саблю держал, пырнуть Джуду грозился.
Не пырял покамест. Понимал, что коли убьет колдуна здесь – то и сам в лепешку разобьется. Но и Джуда понимал, что если снова проклятье кинет смертельное – то успеет батыр его саблей ударить. Не мгновенно Джуда это делает, не века морганием. Хоть и две секундочки всего – а нужны.
Так и застряли они вдвоем под облаками, друг друга за горла держа. А оставшийся на земле Тугарин спешился, поднял все же палицу-буявицу и поскакал дальше.
Глава 37
– Эй, Вань, глянь-ка сюда! – окликнул княжича Яромир.
Пока Иван прорубал выход сквозь паутину, оборотень еще осматривался в Кащеевой казне. Теперь, когда издох страшный мизгирь, он стал чуять какой-то новый запах… пыльный ворс, что ли?.. Странно весьма, когда кругом одно злато-серебро. Не к месту как-то.
Исходил запах из запертого на замок сундука. Старой дубовой скрыни. Принюхавшись к щелям, Яромир подозвал княжича – и тот без лишних слов рубанул кладенцом.
Монеты в сундуке тоже нашлись, не без этого. Но куда интересней всем показалось то, что и почуял ненароком Яромир – сложенный пополам ковер. И впрямь такой пыльный, словно веками его никто не трогал. Синеглазка аж чихнула, сунувши к нему нос.
– Ого, – приподняла брови Василиса. – Слыхивала я, что есть у Кащея вещь такая, да позабыть успела.
– А что за вещь-то? – спросил Иван.
– А ковер летучий. Сядешь на него – да и в небо подымешься.
– Ого! – изумился княжич. – Что, вправду?! Ковер-самолет, настоящий?!
– Тут все настоящее, – махнул рукой Яромир. – Сумеешь с ним управиться, Премудрая?
– Я теперь баба-яга, Яромир Волхович, – сухо ответила Василиса. – Сумею.
– Ну и то ладно. Берите его тогда, да пошли. Время дорого.
Сам Яромир помочь не попытался. Да его и не попросили – видели, как оборотень бледен, как тихо он говорит. Не совсем еще от яда оправился.
Шел он тоже позади всех. Часто останавливался, держался рукой за стену. Иван, волокший в одиночку ковер, беспокойно оборачивался, спрашивал:
– Яромир, ты как, живой там?
– Тебе не плохо? – добавляла Синеглазка. – Может, посидим, передохнем?
– Некогда сидеть и отдыхать, – отмахивался оборотень. – Живой я, дух перевожу просто.
Лестница казалась нескончаемой. Василиса шагала по ней уверенно, хорошо помня дорогу. Про себя она возносила хвалу старым и новым богам, что Яромир унюхал этот пыльный ковер. Сомневалась княгиня, что оставил Кащей во дворце хоть самого завалящего змия.
– А куда мы поднимаемся? – спросил Иван.
– Наверх, – бросила в ответ Василиса.
– Да оно понятно, что наверх. Не вниз же. Но куда?
– Да на крышу мы идем, на крышу. Из окна же мы на этом ковре не вылетим.
– Точно? – усомнился Иван.
И то. Окна в Костяном Дворце встречались самые разные. Были и крохотные, чуть побольше бойниц, но были и огромные, из коих не то что человеку – лосю сигануть не тесно покажется.
Может, ковер пролезет все-таки?
– Пролезть, может, и пролезет, – ответила Василиса. – Впритык. Но я на таком не летала никогда. Не хочу в первый раз – и сразу в окно. Вдруг напутаю что, и мы в косяк врежемся?
– Так ты не путай, – укоризненно сказал Иван. – Ты, Вась, того, не видишь, что ли? Яромир уже на ногах не держится.
– Обо мне… не волнуйтесь, – с трудом произнес оборотень. – Вы… вы еще на свадьбе моей погуляете… Все, кроме… Ивана. Тебя не приглашу.
– Почему?! – обиделся княжич.
– Да так… Опасно тебя на свадьбы приглашать… – криво усмехнулся Яромир.
– Эй, я не каждый раз… – начал было Иван, но осекся. Они добрались до последнего поверха, вышли на
