Лес проснулся (СИ)

– Вот видите. Вам все равно придется показать эту бумаженцию. Не сейчас, так потом. С видимой неохотой, серый Евгений достал из планшета листок. – Вот. Самая обычная доверенность. Сергей Эдуардович читал хищно, будто это не доверенность на квартиру, а признание Жанны Д’Арк Пьер Кошону в колдовстве. – А почему она на твое имя? – Я же назначен опекуном. Вы забыли? – Но доверенность именно на имя. Безо всякого упоминания, что ты опекун. – Это уже юридические детали, – серый Евгений протянул руку, чтобы забрать лист. Сергей Эдуардович, повернулся, подставив ему плечо и продолжил чтение. – Они вообще не должны были тебе этого выдавать. По закону, в такой сделке будет отказано. Но тебе все же выдали. Интересно почему? – Вы рассуждаете о вещах, о которых не имеет ни малейшего представления. – Так. Думаю, понял. Ребятки из той юридической шарашки, наверняка в доле. – Ну, знаете ли! – Теперь знаю. Олег, не вздумай это подписывать. Я встал и, ни на кого не смотря, громко заговорил: – Пожалуйста. Послушайте меня. И поймите. Я не поеду в какую-то чужую семью. Я благодарен этим людям, что они вызвались мне помочь, но я никогда не буду с ними жить. Я просто не сяду ни в самолет, ни в поезд. Не в наручники же вы меня закуете. – Олег... – начал председатель. – Подождите. Я понимаю, что со мной надо что-то делать, но это не выход. У меня есть... – я запнулся, – была, только одна семья. Другой не будет. Дальше я сам. Не пацан уже. Мне скоро пятнадцать. – Возраст совершеннолетия – восемнадцать. В крайнем случае, можно написать заявление о собственной дееспособности. Это в случае, если ты где-то работаешь и зарабатываешь достаточно для самообеспечения. Но и заявление принимается только с шестнадцати лет. – Это только цифры. Я здоровый парень уже. И сил хватает и ума. – Еще и закон. – Но не заставите же вы меня... – Парень. Если надо будет, заставим. Ты лишь кажешься себе взрослым. Взрослость – это не только силы и ум. Хотя по его поводу у меня серьезные сомнения. Возраст, в первую очередь, опыт. А его у тебя пока нет. – Я не получу его в чужой семье! – Кстати, получишь, но и это не главное. Ты просто не можешь оставаться один. – Я уже остался. И ситуацию лучше не менять. Потому что лучше, она не станет. – Пойми меня сынок, но я не буду с тобой спорить, – председатель вежливо улыбнулся, – решим так... – Постойте! Мне действительно одному лучше. И всегда было! Я не люблю компании. Я никуда не вписываюсь. Мне с людьми неинтересно. Я вырос так! – говорил быстро, боясь, что он меня перебьет. – Да я же в лесу вырос! С детства в походы на дальние кордоны хожу. Что с отцом, что один. Мне нормально, когда рядом никого нет. С той семьей мне будет хуже. И им! Я начну хамить, лезть в драки. Я же знаю! – Вот и научишься себя с людьми вести. Это может и нелегко, но необходимо, – председатель уже не смотрел на меня сочувственно. Скорее мрачно. Надоел я ему, – и от меня уже ничего не зависит. Ты попал в систему, парень. – Возможно, я могу предложить выход, – вмешался Сергей Эдуардович. – Слушаю, – председатель хотел быстрее закончить. – Сами видите, желания идти в приемную семью, у парня нет. Да еще и характер. А учитывая его навыки жизни в лесу, он может сделать неплохую карьеру в армии. – В армии?! – удивились и председатель и я. – В армию так же, с восемнадцати лет берут, – с недовольством констатировал председатель. – А в кадетское училище, как раз до пятнадцати. – Пусть лучше с людьми учится ладить. – Там и научится. Но с учетом всех своих качеств, научится тому, что ему ближе. – С чего вы взяли, что у него есть эти качества? Жизнь в лесу, – это еще не бойцовские навыки. А в кадетское именно с такими берут. Видел я профессиональных военных. Это всегда люди определенного склада. И не похож на них парень. – Так прежде чем профессиональными военными стать, они ведь с чего-то начинали, верно? И потом, необязательно ему суровым агрессором становится. В столице есть авиационный кадетский корпус. Имени Покрышкина. Это как раз интернат. Или Сибирский кадетский корпус. Это там же, в столице. – Ты сам-то в армию..., то есть в суворовское хочешь? – спросили наконец меня. – Э-э-э... – аргументировано и красноречиво ответил я. Все происходило слишком быстро. – Я, кончено могу дать ему направление в Новосибирск, но столица капризна и направление на екатеринбургского сироту не обязательно вызовет интерес. Ему могут просто отказать, – председатель качал головой. – Из центральных еще Омское, но и здесь в Екатеринбурге есть кадетское. – Да не в этом дело. Сами видите, – парень нерешителен. Это еще не характер, – председатель качал головой, – все же ему лучше в семью. Мысли в голове напоминали игровой автомат. Окошко, где мелькают картинки, и ты, не зная, какие выпадут и выстроятся в ряд, напряженно наблюдаешь. Наконец скорость картинок замедлилась, стало вырисовываться какое-то понимание. На выбор предлагалась или чужая семья, или учеба в кадетском, с последующей службой в армии. Я выбор сделал. Теперь оставалось помочь сделать его председателю. – Уверяю вас, я достаточно решителен и бойцовских качеств мне не занимать. Скорее уж даже с избытком. – Это все еще просто слова, парень. Я вышел из-за стола: – Как я успел понять, этот мужик, – я ткнул пальцем в серого Евгения, обескураженно слушавшего вышедший из-под контроля разговор. – Этот мужик гад и хотел отжать мою квартиру? – Вообщем да, но при чем здесь... – начал Сергей Эдуардович и заметив огонек в моих глазах осекся, – парень нет! Стой!! Я шагнул к Евгению Александровичу, который в последний момент тоже успел понять, что я задумал, отшатнулся, но слишком поздно. Я, согнутой в