поводу егерства и звоню. Хочу тебе работу предложить. Встретится сможем? У меня учащенно забилось сердце. – Вы сейчас в Сыктывкаре? – Нет. У себя, в Перми. Сможешь завтра подъехать? Перегруженный водкой мозг все силы отдавал на то, чтобы поддерживать беседу, маскируя себя под трезвого, поэтому считал плохо. – Завтра? – Ну, да. Час на поезде. Или беспилотник возьми. Ехать три часа, зато в комфорте. На машине ты полсуток трястись будешь. Дома оставь. Машина. Я в надцатый раз окинул взглядом убитую квартиру: – У меня, наверное, не получится, завтра. – Почему? Уже нашел работу? Бросай ее! Это ерунда, по сравнению с тем, что я тебе предложу. – Нет, дело в другом, – я лихорадочно соображал, что соврать, чтобы не выглядеть слишком жалким. Где взять деньги на поездку? В обе стороны. Может предложить ему приехать? Да нет, глупость. Хлеб за животом не ходит. Но отказываться нельзя. Одолжить? У кого? У меня знакомых в городе так и не появилось. Во всяком случае, способных помочь деньгами. Признаться в безденежье, казалось, не так страшно. Всякое в жизни бывает. Но вот не мог и все. – У тебя с финансами сложности? – раздалось на том конце трубки, – так потому и звоню. На билет-то найдешь? А здесь уж я выручу. Благослови тебя Лакшми, богиня мудрости и денег, как говаривал прапорщик Чемерис. Индусы вообще умные, что придумали божество, отвечающее за эти понятия не в отрыве друг от друга. Подозреваю, что она еще и богиня жизненного опыта. – Послезавтра не поздно? – уточнил я. Сохранил достоинство не ответив напрямую, но удержав беседу в русле. – На завтра уже есть планы, не могу их менять. И еще какие. Найти деньги на билет на поезд. И протрезветь. – Не поздно, конечно. Давай послезавтра. Мы договорились где встретимся, я пошел в ванну и сунул голову под кран. Сердце продолжало биться. Хотя, кажется, это просто последствия пьянки. *** На встречу приехал, запретив себе думать о трех вещах – о выпивке, о том, где именно придется работать, и сколько будут за это платить. Нечего раскатывать губу. Продал свой армейский вымпел за второе место по стрельбе и поехал. Себя презирал, ненавидел, но твердил, что это для дела. Денег дали мало, вымпел за первое место стоил бы намного дороже, как мне пояснили в сквере, где собирались любители марок, значков и армейской атрибутики. Но вымпел за первое, я пока продать не мог. Опустился еще не до конца. Вырученных денег хватило ровно на поездку в один конец, и я мучительно думал, как можно будет начать разговор, если Сергей Эдуардович забудет о своем обещании “выручить”. А потом мысли заняли все три вещи, думать о которых себе запретил. Встретились мы не в кабинете, а в кафе, где малоизменившийся Сергей Эдуардович сердечно обнял меня и долго хлопал по спине. Я смотрел на него с удивлением. Такой же худой, скуластый, каким я его помнил, только поседел еще больше и морщины на лице стали глубже. – Как ты вырос! Мужик натуральный. Я помнил, что ты стал армейским, даже сам этому способствовал, но шел сюда и все равно ждал встретить нахального пацана, – он тоже смотрел на меня с удивлением. Точнее на мои шрамы, – сколько прошло? Десять лет? – Девять, – ответил я. – Вижу, повоевал. – Да, – я не стал развивать тему и был благодарен ему, что он понял и не стал расспрашивать. – Сейчас официант подойдет, закажем. Я угощаю. Минут пять мы вспоминали родителей и Екатеринбург. Сергей со смехом рассказал, что после того, как я врезал серому Евгению, тот пытался выбить себе награду в Фонде пострадавших на работе юристов. Ему отказали. – Теперь к делу, – сказал Сергей Эдуардович, но в этот момент подошла официантка и попросила сделать заказ. Я с ужасом осознал, что еле сдерживаюсь, чтобы не заказать водки. Так, между делом. За встречу. И Сергей должен понять. И, наверное, даже поддержит. – Что-нибудь еще? – дежурно спросила официантка, готовясь уходить. – Э-э-э... – сказал я. – Да-да? – Может за встречу? – обратился я к Сергею, презирая себя. – Я за рулем, да и на работу мне еще, но ты, если есть желание, тяпни. – Тяпну, – кивнул я, уже ненавидя себя. – Порцию? – спросила официантка. – Сто грамм, – кивнул я. Бог его знает, что у них там за порция. Водку принесли вместе с отбивными. Голова прояснилась, с ужасом осознал, что хочу еще, но ни за что не скажу об этом. Сосредоточился на разговоре. – Ты слышал о планетах классификации Вертажо? – спросил Сергей. – Доводилось, – моргнув, выдавил я из себя. Знать про мое участие в той стычке на Вертажо Эридана он не мог. Это засекречено. – Это планеты “зоны обитаемости” отличающиеся бурной растительностью. Грандиозные лесные массивы. Умеренные, тропические, субтропические. множество рек, озер. Бесчисленная фауна. Как и любые другие, их исследуют геологи, биологи, химики, еще кто-то. Главный интерес всегда, разумеется, у геологов полезных ископаемых, точнее у корпораций, что их представляют, но и мы стали потихоньку подключаться. – Мы? – переспросил я. – Министерство природных ресурсов отводит под лесничества на других планетах целый отдел, который я должен был возглавить. – Но? – Но, – вздохнул он, – мне вежливо так сказали. “Ты Сергей Эдуардович, конечно опытный кадр. Но ты кадр старый. Хрыч, ты, одним словом. И возглавлять отдел тебе, не с руки. Поэтому, старый хрыч, сделаем так, – придет молодой специалист и возглавит молодой отдел. Он будет числится, как твой начальник, ходить на работу в дорогом костюме, проводить совещания и ездить на встречи в Москву и Питер. То есть делать все, что полагается начальнику важного отдела. А ты будешь сидеть и делать всю работу”. – А у молодого, надо полагать, папа, где-то наверху работает? – Как ты мог, такое подумать?! Нет, конечно! Не папа, – мама. Анна Степановна Овчаренко. Большой души женщина. Госзакупками занимается. Если бы не она, меня бы вообще в другой отдел перевели. С понижением. А так для сына
Вы читаете Лес проснулся (СИ)
