год, так как строились в стерильных условиях. По периметру стройки поставили несколько модулей АСНП “Суета” (Акустическая Система Нелетального Противодействия), гарантировавшая, что к стройке никто не приблизится. Прибор формировал инфранизкочастотные колебания и отпугивал все живое, вызывая бесконтрольное чувство паники. Когда мой новый непосредственный начальник “малолетний балбес” Эдуард Эдуардович рассказал мне об этом, я вежливо ахнул, подумав про себя, а почему такой штуки не было на торфопредприятии Вертажо Эридана? Вряд ли там зверья меньше, не говоря уже о чхоме. Чтобы армейцы не расслаблялись, что ли? Да. Перед вылетом я пообщался с мажором. Он принял меня в обставленном инопланетными минералами кабинете, размером больше моей квартиры. С нескрываемым интересом пялился на шрамы на моем лице, спрашивал, правда ли я “потомственный егерь”? Выражение меня удивило, но не показав виду, я многозначительно кивнул, сообразив, что это видимо Сергей Эдуардович так сформулировал, дабы придать моей кандидатуре полновесности. В новом охотхозяйстве был нужен свой человек. О чем бы не говорил “малолетний балбес”, он будто хвастался. И про лесничество, и про АСНП, и про стройку, и про свою новую машину, которую умудрился вставить в разговор. У меня сложилось ощущение, что он лично открыл планету, установил акустические приборы и построил на ней охотничье хозяйство с новым Ситроеном в гараже. Когда разговор подходил к концу дверь вдруг распахнулась. – Какого хрена, Эдик?!! – вошла девица. Классическая блондинка, какими их принято представлять в ситкомах и анекдотах. Немыслимая прическа, ярко накрашенные пухлые губы и обилие драгоценностей. Меня накрыло облако парфюма. – Э-э-э, Рита, солнышко, я занят, – Эдик сначала потерялся, а теперь пытался взять себя в руки, нервно посматривая на нас Сергеем Эдуардовичем. – Мало того, что это не пентхаус, как ты мне обещал, так он даже не двухуровневый. – Милая, давай потом... – Я как последняя дура, рассказала и Таньке, и Нельке, и Гульке, что жить теперь буду в пентахаусе, заранее пригласила их на новоселье. Через неделю уже, между прочим. А куда я их теперь приглашу?! Мне эту халупу показать стыдно! – Халупу?! – ей все же удалось вовлечь Эдика в разговор. Он возмущенно привстал, – халупу?!! Квартира в центре! На сто тридцать квадратов! Три комнаты! Дизайнеры работали, денег с меня содрали, золотые часы купить можно было. – Квартира?!! – Рита потрясенно переспросила, – ты сказал, – квартира?! – Ну, да. А что?! – То есть, это даже не апартаменты?!! – А какая разница? – Разница?! Я что буду жить в квартире? И что дальше? Буду борщ тебе варить? Или может мне стиркой или глажкой заняться? – Что? Подожди. А при чем тут... – При том! К апартаментам прилагается обслуга. И потом апартаменты, – это престижнее. Это значит роскошь. Танька говорит, что ей муж так сказал. – Да, что за глупость. Это понятие не роскоши, а просто юридическое. В самом помещении и разницы то нет. А Литвинов все, что угодно скажет, чтобы Танька ему мозги не компостировала. – Глупость?! То есть, я еще и глупая?! – Да нет, я хотел сказать... – Одноэтажная квартира, – блондинка, сокрушенно покачала головой, – я просто нищая! Все нормальные люди живут в двухуровневых апартаментах, на последнем этаже. – Зайка, но квартира на последнем этаже. Чем не пентхаус? – Блажен кто верует. – Это кто сказал? Литвинов? – возмутился Эдуард Эдуардович. – Нет! Пушкин! – Нет. Грибоедов, – тихо сказал я. Я не знаю, зачем вмешался. Наверное, потому что только что выяснил, что я ненормальный человек, раз живу не в двухэтажной квартире. Сергей Эдуардович пнул меня под столом. Блондинка Рита перевела на меня изумленный взгляд, будто заговорил один из предметов мебели. – Ты еще кто? – Мы на ты? Еще один пинок под столом. Я сообразил, что сейчас могу потерять работу, так и не найдя ее, поэтому благоразумно заткнулся. – Это мои сотрудники, солнышко, и мы обсуждаем важный рабочий вопрос. – Я точно знаю. Хорошо запомнила – Александр Сергеевич, – Рита не сводила с меня возмущенного взгляда. – Все верно. Александр Сергеевич Грибоедов, – я вовремя убрал ногу и пинок пришелся в ножку стола. Блондинка демонстративно полезла в сумочку, достала “листок” и заколотила по монитору пальцем. Три мужика сидели, молча пялились на нее. Рита мрачно смотрела в “листок”, затем резким движением запихнула его обратно в сумку. – Был бы умный, то сидел бы по ту сторону стола, – сказала она и скользнув по моему лицу, добавила: – А кто Квазимодо написал, знаешь? – и направилась к выходу. – Нет такой книги, – вздохнул я, – а “Собор Парижской богоматери” написал Виктор Гюго. Дверью она хлопнула. Напоследок Эдуард Эдуардович пожал мне руку, всем видом показывая, что снизошел до этого жеста и пообещал приехать летом сам, “пострелять жене на шубу”. Я заверил его, что буду ждать, подумав про себя, что ни весной, ни летом пушных зверей не бьют. Меня оформили. Сергей Эдуардович удивился, что у меня так мало вещей, когда я на следующее утро сгонял в Сыктывкар и вернулся к вечеру обратно с одним чемоданом. А что мне было брать? Я хотел уехать. От всего. Я бы и эти мелочи не брал, но без смены одежды, туалетных принадлежностей и планшета, было бы слишком по-спартански. Шел по космопорту налегке. Единственный чемодан ехал рядом подсвечивая голубым цветом бело-черные плитки. Летели на гигантским сухогрузе “Велес”. Не считая космический парус, обслуживающий и жилой модули составляли одну тысячную от размера корабля, все остальное – грузовые отсеки. Летели десять дней, что по космическим меркам, недалеко. Я расспрашивал Сергея Эдуардовича о планете, он меня б армейских буднях, оба уклонялись от прямых ответов и оба это поняли. После чего я ушел читать планшет, а он играть сам с собою в шахматы. Я скрытничал по поводу службы по понятным причинам, а он то что скрывал? Хотелось водки. Кроме нас на корабле везли грузы на дальние планеты. Обувь, одежду, промышленное оборудование, медикаменты, продовольствие. Отдельным контейнером стояли упаковки с гибридами земных семян пшеницы, ячменя и овса. Ими предполагалось засеять крытые
Вы читаете Лес проснулся (СИ)
