Может, они были спросонья. А может, недавно плотно покушали и просто поленились гнаться за нами. Так или иначе, через несколько минут шебуршание настойчивых голосов в моей голове сначала утихло, а после и вовсе сошло на нет…
Зато появилось другое. Знакомое еще по прошлым посещениям подземных коридоров, ведущих к Монументу.
«Ты вернулся, сталкер, – зашептал внутри моего черепа беззвучный, мертвый голос. – Ты снова вернулся. Приди ко мне. Я знаю твое желание…»
– Ни хрена ты не знаешь, чертова дыра между мирами, – выдохнул я, переходя с бега на шаг. – Что ни выполнишь – всё через одно место.
– Ты тоже это слышишь? – удивленно воззрился на меня Хащщ.
– Все слышат, – хрипло произнес лесник. – Монумент на психику давит в радиусе полукилометра, притягивает к себе потенциальных жертв. У него это что-то типа рефлекса – выдавать постоянный пси-призыв, излучаемый в пространство.
– И зачем ему это надо, чужие желания исполнять? – не отставал ктулху.
– Дойдем – узнаешь, – сказал я. – Только лучше ничего не проси у него, как прибудем на место. Потом пожалеешь.
– Побывать возле Машины желаний и ничего не попросить – это все равно что найти источник вечной молодости, плюнуть в него, развернуться и уйти, – хмыкнул Хащщ.
– Снайпер верно говорит, – сказал лесник. – Наше дело предупредить.
«Согласен, – коротко мявкнул Лютый, вздыбленная шерсть которого понемногу возвращалась на старое место. – Брату мало кто нравится. Но если ты ему понравишься, он может помочь».
– Вот! – Хащщ наставительно поднял указательный палец кверху. – Вообще-то я мутант обаятельный и умею располагать к себе не только бестолковых хомо, но и несговорчивые аномалии.
– Ну, давай-давай, флаг тебе в руки, – кивнул я. – Может, и правда Монументу твои роскошные щупальца приглянутся, и он развесит их по своему залу вместо гирлянд. За ним не задержится, у него это как два пальца об асфальт.
Хащщ насупился и заткнулся. То ли осознал бесперспективность просить что-либо у самой знаменитой аномалии Зоны, то ли на меня обиделся. Ну да, есть у меня такой грешок – могу подколоть, да так, что собеседник обижается, не найдя что ответить. Но, с другой стороны, кто не без греха?
…Иногда путь к Четвертому энергоблоку охраняют полубезумные сталкеры, которых Монумент подчинил себе. Порой дорога к нему завалена трупами тех, кто пытался пройти сквозь сплошные поля аномалий. Случается, что смельчак просто кружит по совершенно одинаковому лабиринту и погибает от голода и жажды, хотя цель была рядом, рукой подать, просто не хотела, чтобы ее нашли.
Но такое, как сейчас, было впервые.
Прямой как стрела коридор закончился, и мы вошли в знакомый огромный зал… который на этот раз не был залит холодным, призрачным светом, исходящим от Монумента. Так, лишь слегка подсвечен хилыми лучами, пробивающимися сквозь какие-то толстые лианы, которыми была обмотана аномалия, похожая на большое кристаллическое надгробие, поставленное вертикально.
Может, потому, что в зале царил полумрак, они нас и не заметили, и мы успели спрятаться за большой горой мусора, которых в зале Монумента было предостаточно.
Их было шестеро. Они расположились вокруг аномалии, и не было сомнений, с какой целью – охранять. И при приближении любого биологического объекта стрелять на поражение.
Это, несомненно, были «мусорщики», сжимающие в лапах «смерть-лампы». Только броня у них была заметно массивнее – сквозь плотное облако, окутывающее пришельцев из соседней вселенной, едва можно было различить контуры их тел. А еще из спины у них торчали щупальца, которые шевелились, словно живые.
– Спецназ ихний, – прошептал лесник. – Видал я таких пару раз. Защита у них что-то типа нашего тяжелого экзоскелета, с ходу и не пробьешь.
– А если не с ходу? – осторожно поинтересовался я.
– Не с ходу, говоришь? – прищурился лесник. – Насчет этого можно, конечно, подумать. Есть у этих ходячих танков одно слабое место. Неповоротливые они. Хотя, когда у тебя в лапах «смерть-лампа», а расстояние позволяет прицельно стрелять, то особая ловкость вроде как и не нужна.
– Расстояние позволяет, говоришь, – произнес я, прикидывая расположение мусорных куч, разбросанных по залу. – А если лишить их этого преимущества? Подкрасться поближе и…
– Не выйдет, – мотнул головой Хащщ. – Сам видишь, они грамотно зал «держат». Только высунемся, сразу нас и положат. Вот если б кто их внимание отвлек…
Ктулху был не виноват в том, что рассуждал вслух. Да и правда, как сразу привыкнуть к тому, что каракал, пусть даже и мутировавший, понимает человеческую речь? И не просто понимает, но и способен на героические поступки, которые мы в косности своей привыкли приписывать лишь нам, людям…
Хащщ, глубокомысленно шевелящий щупальцами, еще не успел договорить, а Лютый уже двинулся вперед. Я лишь секундой позже осознал, что он задумал, но было уже поздно.
«Мусорщики» заметили его. И двое из них, «держащие» сектор, синхронно вскинули свои «смерть-лампы».
Темные тени заскользили по растрескавшемуся бетонному полу, по кучам мусора, по человеческим костям, в изобилии разбросанным тут и там, по трупам, еще не успевшим превратиться в разрозненные фрагменты скелетов… И всё, чего касались эти смертоносные тени, превращалось в серую пыль…
Но не Лютый, который играючи ушел от обоих выстрелов, грациозно скользнув в сторону.
Впрочем, «мусорщиков» это не особенно расстроило. Оба стрелка повели стволами своих «смерть-ламп», пытаясь словно ножницами захватить юркую цель. И у них это должно было получиться – как я понял, гибельный луч лишь разгоняется медленно, но потом им можно, словно длинным мечом, крошить всё, что попадается ему на пути…
Должно. Но не получилось. Потому что я уже методично, одну за одной вгонял пули своего «Винтореза» в клубящуюся защиту на уровне головы того стрелка, что стоял ближе ко мне. А дальнего, может, не настолько метко, но не менее старательно обрабатывал Хащщ.
У меня получилось. Я прекрасно видел в оптический прицел, как с каждым выстрелом рвется, прогибается внутрь защита «мусорщика». При этом вела она себя словно живая – судорожно дергалась, пытаясь затянуть пробитую мною рану. Но следующей пулей я вновь разрывал тонкие дымчатые нити, протянувшиеся от края до края отверстия, а после посылал еще одну, и еще, и еще, вгоняя все глубже те свинцовые цилиндры, что уже застряли там, в броне, созданной гениальными учеными другого мира…
Но «Винторез» и патроны к нему делали еще более матёрые гении, потому что шестая пуля наконец достигла своей цели. Вся моя стрельба заняла не больше трех секунд, по прошествии которых «мусорщик» покачнулся, выронил из лап «смерть-лампу» и тяжело
