– С ним все хорошо, командир, еще вчера вечером оклемался. Очень хотел с тобой переговорить, – ответил Ярема.
– Хочет – переговорим, но чуть позже. Мне бы помыться.
– Сейчас организуем, – пообещал Ларион. – Да, чуть не забыл: вчера в Крашен один чародей заявился, просится к тебе на службу.
– Кто такой?
– Понятия не имею.
– Ты же разумник, неужели не выяснил?
– Он лучше меня знаком с магией разума.
– А иных способов разузнать подробности нет?
– А как тут выведаешь? Сам он не местный, значит, поспрашивать о нем не получится. По лицу ничего не прочтешь – оно обезображено.
– Ладно, потом с ним пообщаемся. – Александр махнул рукой. – Насколько понимаю, завтрак я пропустил?
– Не совсем. Солнце токмо пару часов назад выглянуло.
– Тогда организуй чего-нибудь перекусить по-быстрому и собирай всех наших. Буду слушать, как вы ляхов без меня били.
– Но сначала ты расскажешь, как справился с Густавом.
– Разве Лада вам ничего не доложила?
– Она была не в состоянии, а потом уснула. Радим никого к ней не подпускает, пока сама не проснется.
– Да, ей досталось.
Глава 13
Кровавый ритуал
Целителя в Усвятье не оказалось, а местный лекарь сказал, что Трофиму необходим постельный режим хотя бы на двое суток.
– По всему выходит, далее тебе одной ехать, дочка. – «Тятя» понимал, что не выполнить задание нельзя. – Семья того паренька, что топор кидал, здесь?
– Уже приехали, – кивнула она.
– Ступай с ними до Смоленска. А там, даст бог, и до Троицкого доберешься. Потом в селе наверняка найдешь попутчиков до Крашена. Токмо пригласи ко мне мастерового, я с ним переговорить должен.
Через полчаса Зарина уже покидала деревню.
Трофим не просто так позвал попутчика. Сначала расписал ему храбрость сына, благодаря которой им якобы удалось избежать гибели, а затем попросил присмотреть за дочкой в пути до Смоленска, ибо той поспешать надо.
Ремесленник не мог не спросить раненого о неожиданно прозвучавших выстрелах, на что получил более-менее правдоподобный ответ – дескать, разбойные людишки как раз вывернули на тропу поживиться. Они и пальнули, после чего зверь кинулся уже за ними.
Дальше по тракту девушка ехала между двумя повозками семьи ремесленника, пребывая в крайне мрачном настроении. Да и молодой человек, вступивший в схватку с уродливым косолапым, также особой веселостью не отличался. Парню сильно досталось – наполовину одеревеневший мишка мог воздействовать на людей особой магией, иногда даже лишая их разума.
«Откуда на Смоленщине взялся дерведь? – размышляла Зарина. – Сказывали, что такие звери лишь далеко на западе встречаются, там, где полно эльфов и леших почти не осталось».
Ходили слухи, что некоторые звери превращались в частично одеревеневшие чудовища под воздействием магии чужаков, после чего в них просыпались самые кровожадные инстинкты. При этом уничтожить перерожденных было почти невозможно: одеревеневшую шкуру не всякая пуля была способна пробить.
«А ведь Трофим его сразу распознал! Неужто раньше видел?! Ну да, годков-то «тяте» много. Вот токмо вилы – слабое оружие даже против обычного мишки, как еще старик умудрился ими шкуру проткнуть?! Представляю, что было бы, не появись дятел…»
Красноголовая птичка, которая напала на дерведя, так же не выходила у Зарины из головы. То, что он ей проскрипел на ухо, не могло быть правдой, да и вообще, говорить птичкам не положено…
«Неужто это мой страх на подобное способен? Почудится же… А вдруг и вправду? Подумаешь, говорящий дятел! Когда костяной монстр появляется по желанию человека и не нападает, а пытается защищать… – Девушка вспомнила, как ее вытаскивал из тюрьмы Данила, которого под воздействием страшной магии она позже пырнула кинжалом. – Но ежели мне не почудилось, получается, он жив? И леший ему привет передает? Точно разумом можно тронуться!»
Зарине очень хотелось наплевать на наказы Черкасского, бросить телегу с пожитками и, оседлав кобылку, рвануть во весь опор.
«Трофим говорил, что боярина выбрали из низов, зовут его Данила. И власти новичка недолюбливают, потому и направили в Крашен. Почему бы ему не быть тем самым…»
Она резко замотала головой, не желая сама обманываться затеплившейся надеждой.
– Стряслось чего? – спросил заметивший это ремесленник. Он то и дело соскакивал с телеги и прохаживался, разминая затекшие ноги.
– Нет, уважаемый, комарик укусил.
Мужчина присел рядом.
– А ты точно не углядела разбойников, девонька? – спросил он. – Это же какими надо быть безмозглыми! Там медведь рычит, а они о разбое помышляют!
– Не иначе их сам Господь послал. – Зарина перекрестилась.
– Неисповедимы его пути, – согласился ремесленник. – Даже не ведаешь, сколько их было?
– Тот зверь так зарычал, что я с перепугу чувств лишилась. Хорошо ненадолго, а то бы тятя кровью истек.
– Да, повезло твоему отцу. Рана у него нехорошая, ежели бы не твоя проворность, помер бы от потери кровушки.
– Я очень за него боюсь.
– Тогда почему оставила одного в деревне?
– Не могла же я его ослушаться. – Зарина потупила глазки.
– То верно, девонька, родителей завсегда слушаться надо. А то нынче молодежь пошла… – Мужчина, похоже, оседлал любимого конька и около получаса вещал о былых правильных временах.
Ближе к полудню им навстречу начали попадаться пешие отряды ополчения. Отсутствие формы и воинской выправки сразу выдавало гражданских. Все вооружение ополченцев составляли либо охотничий лук, либо пика.
«Таким супротив шведа не устоять, – размышляла Зарина, – у них каждый второй с ружьем, другая половина с арбалетом либо с пистолем. Да еще и магов не счесть».
Черкасский как-то рассказывал, чем славятся войска Карла Семнадцатого: шведский король отдавал предпочтение огнестрельному оружию, а в походах использовал сборные ограждения, ночью оберегавшие войска от зверюг.
Пропуская вперед отряд в сотню бойцов, ремесленник был вынужден освободить дорогу и остановить телеги на обочине.
– Куда путь держим, люди добрые? – Один из всадников, сопровождавших отряд, притормозил у передовой телеги.
– Везу семью в Смоленск, уважаемый, – ответил ремесленник.
– Отколь будете?
– Из Княжино, уважаемый. Вторые сутки в пути.
– А что с пареньком? Чего он такой насупившийся? – Всадник обратил внимание на странного молодого человека.
– Сдуру на дерведя кинулся да глаза отвести не успел.
– И до сих пор жив?! Погоди, а откуда в наших краях чудище могло взяться?
Пришлось ремесленнику рассказывать о столкновении с необычным хищником. Когда история подошла к концу, воин спешился и подошел к Зарине:
– Твой отец – смелый человек, красавица.
Зарина сразу узнала не в меру любопытного мужчину, но изо всех сил старалась этого не выдать.
– Тятенька мой хороший и добрый, он меня очень любит и всегда защитить готов. – Она слегка изменила голос и принялась тараторить, стараясь вызвать неприязнь собеседника. – А вы на войну идете? Ворога не пущать на наши земли? Тятенька всегда говорит…
Зарина сейчас сильно жалела, что Черкасский не разрешил изображать замужнюю женщину: спрятав лицо платком, было куда проще скрываться.
– Ежели ты так чтишь отца, почему с ним не осталась? – Воин слегка поморщился, видимо, не любил болтливых.
– Тятенька велел поспешать. Мой дядя вскорости может покинуть Троицкое, и нам не к кому будет приткнуться. Тятенька говорил, что брат его на войну собирается, дом все едино пустовать будет, но нам его застать надобно, иначе соседи
