– Ты не видела мой пистолет? – спросил он. – Я хотел пойти пострелять, но никак не могу его найти.
Виктор. Сумка, с которой он ушел из дома.
Тревога сдавила меня мертвой хваткой. Чудовище в лесу мне не привиделось. Виктор тоже его видел. Он не сказал – не мог сказать! Но если чудовище было там…
Уильям.
Неудивительно, что Виктор был так уверен в невиновности Жюстины! Я ненавидела его за это и жалела. Я скрыла свои подозрения, чтобы не выдать его секретов. А ведь мои подозрения касались конкретного человека. Кто мог перед судьей и присяжными заявить, что ребенка убило чудовище? Разумеется, Виктор не мог сказать правду. Даже я, зная о его гениальности, сочла Виктора безумцем, когда увидела его записи. Я сожгла целое здание, чтобы мир его не осудил.
И если даже я испытывала вину, невозможно было представить, что, должно быть, чувствует он. Потому что если я была права, если чудовище существовало на самом деле, то я знала, как оно появилось на свет. Почему оно оказалось здесь. Почему из всех людей оно решило причинить боль нам.
Преследовало ли оно меня все это время? Я вспомнила, как что-то прокатилось по желобу, когда я подожгла дом. Вспомнила открытую дверь. Я едва не убила его; в этом я не сомневалась. Ах, если бы мне тогда это удалось!
Но как оно нашло пансион, я не…
Визитная карточка! Я указала на карточках адрес пансиона. Одна из них выпала на пороге лаборатории Виктора, а я слишком спешила, чтобы ее поднять. Возможно ли, что существо умело читать, при том, что так много людей оставались безграмотными? Если да, то я сама привела чудовище к себе.
А потом оно последовало за мной сюда.
Может, создал его Виктор, но это я привела его в наш дом. А теперь Виктор ушел в горы один. С пистолетом. Он пытался покончить с этим, пытался защитить нас. Но я видела чудовище. Виктору его не одолеть.
Я потеряю еще и Виктора. Этого я вынести не могла. Я схватила плащ – плащ Мэри, еще одно напоминание об Ингольштадте и трагедии, которую он обрушил на наши головы, – взяла с кухни самый острый нож и бросилась к дороге, ведущей от дома к горным тропам.
Я не колебалась ни секунды. Я знала, что могу ошибаться. Я молилась о том, чтобы я ошиблась. Надеялась, что я найду Виктора в горах одного. Что моя травма привела меня к нелепым и даже смехотворным выводам. Что я в своей жажде мести выдумала чудовище там, где действовал всего лишь неизвестный мне человек.
Неважно. Я не собиралась рисковать.
Чудовище – если оно действительно существует – никогда больше не отберет у меня тех, кого я люблю.
Несмотря на летнее солнце, было обжигающе холодно. Чем дальше мы углублялись в горы, тем ближе были ледниковые равнины. Огромные пласты льда раскинулись на целые мили – древние и такие плотные, что трещины в них светились насыщенным голубым. Местность была опасной, поверхность – скользкой, и неосторожные туристы легко могли расстаться здесь с жизнью. В детстве нам с Виктором запрещалось заходить так далеко.
Но мы больше не были детьми. Мне скоро должно было исполниться пятнадцать, Виктору и Анри – семнадцать. Жюстине, которая была с нами уже месяц, семнадцать исполнилось днем раньше. Хотя она старалась не делать из своего дня рождения событие, я не желала проводить всю неделю так, как мы делали это обычно. После переговоров с мадам Франкенштейн я получила разрешение устроить поход к ледникам на весь день.
Мы поднялись до рассвета и отправились в дорогу вчетвером. Анри и Жюстина хорошо ладили. Жюстина была тихой и застенчивой, но непринужденные манеры Анри и его веселая болтовня вытащили Жюстину из ее раковины, и скоро они вместе над чем-то смеялись.
Я внимательно следила за развитием их отношений, ни на минуту не прекращая думать о будущем.
Виктор шагал быстро и уверенно, как будто ему нужно было достичь какой-то цели, а не насладиться дневным походом. Я хохотала над ним, брала его за руку и, раскачивая ею, радостно скакала рядом вприпрыжку, пока он с вымученным видом не покачал головой. И все же мне удалось заставить его улыбнуться, и его лицо посветлело.
Поход через долины к ледникам занял все утро и часть дня. Мы часто останавливались, чтобы полюбоваться маленькими водопадами, перекусить или отдохнуть. Я не помнила других настолько красивых дней. Голубое небо, синие ледники и огромные величественные горы позволяли мне забыть ненадолго о своих постоянных тревогах и просто быть. Впервые в жизни я по-настоящему поняла значение слова «возвышенное».
Хотя мы должны были вернуться домой к вечеру, мы тянули время, не желая думать о том, что веселье и свобода когда-нибудь закончатся.
Это было ошибкой. Ночь наступала быстрее, чем мы рассчитывали, и, глядя, как солнце опускается за горизонт, мы поняли, что в темноте коварную ледниковую равнину нам не преодолеть.
– Смотрите! – воскликнула Жюстина.
На фоне белой равнины темнело что-то большое. Мы, поскальзываясь на льду, подошли ближе. Может, нам и следовало беспокоиться, но беспокоиться почему-то не выходило. С Виктором, Анри и Жюстиной я чувствовала себя в безопасности. Я знала, что с нами ничего не случится.
Темный объект оказался старой хижиной, назначение которой осталось для нас загадкой. Внутри обнаружилась пыльная поленница и выщербленная печь. Мы с восторгом встретили этот подарок судьбы – провидения, как выразилась Жюстина, – и принялись устраиваться на ночь.
Никто из нас не спал. Мы сидели плечом к плечу, вытянув ноги почти до противоположной стены. Жюстина была слева от меня, Виктор справа, Анри – рядом с Виктором. Меня окружали три человека, которых я любила больше всего.
Единственные три человека, которых я когда-либо любила, если уж быть откровенной.
Ночь была холодной и долгой, но одновременно каким-то загадочным образом самой светлой и теплой из всех, что у меня были.
Утром мы, голодные и усталые после бессонной ночи, спустились с горы, посмеиваясь над своими злоключениями. Это был день без страха, день без учебы. День без притворства. Я хранила этот день в сердце, надежно запрятав его там, где никто не мог до него добраться.
День медленно клонился к вечеру, и надежда догнать Виктора таяла на глазах. Мне мучительно не хотелось подниматься в горы в одиночестве ради такой мрачной и неприятной миссии. Все мои счастливые воспоминания о проведенном здесь дне были вытеснены ледяным ужасом и кипящей внутри меня злостью.
Время шло, а я до сих пор не нашла ни единого следа. Я уже собиралась повернуть назад, когда далеко впереди, на леднике,
