Мы замираем на месте, кажется, на целую вечность. Стоим там. Наблюдаем. Выжидаем.
Чтобы посмотреть, откроются ли их глаза.
Проходит долгая минута, прежде чем Винсент, наконец, сподвигает нас двигаться вперед.
Мы с Лютом поднимаем Сэма как можно выше, чтобы он не царапал ногами пол. Медленно идем по коридору. Широко открытые глаза замерли на омерзительных лицах. В каждом шаге заложен страх их пробуждения.
Винсент, Жермен и Рубин двигаются быстрее, чем мы, и вскоре уже спешат вперед. К тому времени, как они добираются до проема, через который я вижу две смежные комнаты, мы уже прошли половину пути. Лют ускорил шаг, когда все трое нырнули внутрь, но в следующее мгновение Винсент появляется снова и смотрит в нашу сторону.
Я хмурюсь. Что он?
Винсент бросается в сторону, ставит ногу на выступ гроба и подтягивается достаточно высоко, чтобы выдернуть свисающий ключ у последнего упыря. С грохотом парень падает на пол, затем поднимается и мчится к двери.
Берилл ругается, и Селена пытается утихомирить его, но это уже не имеет значения — глаза упырей вспыхивают, один за другим, как зажженные фонари.
И тут раздаются стоны.
Такие глубокие, такие голодные, что от этих звуков у меня дрожат кости.
Одним махом Лют хватает Сэма и закидывает его за плечи, затем кричит Бериллу, чтобы мы с Селени бежали к двери. Внезапно комнату наполняют не только стоны, но и струи серного тумана. Они становятся такими густыми, что дымка почти закрывает проход.
Мы бросаемся к дыре в стене, и в следующую секунду мы все впятером ныряем в нее и мчимся в следующую комнату. Только чтобы быть остановленными металлической стеной, перед которой стоит Рубин, стуча в нее кулаком и крича.
— Они поднялись без нас. Скорее, помогите мне! Они ушли без нас!
— Куда? — Берилл кричит, но Рубин только указывает на металл и продолжает кричать.
Мы с Лютом одновременно роняем Сэма и бросаемся искать, какой рычаг заставляет стену открываться и закрываться. Руками я обшариваю щели, каждую впадину и пространство, но ничего не нахожу. О, боже, я ничего не могу найти!
Комната начинает содрогаться от стонов упырей.
— Они идут! — кричит Селени.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в дверной проем, и вижу, как они один за другим вылезают из гробов, погруженные в какую-то общую задумчивость. Из всех…
Я бросаюсь к боковой стене, той, что покрыта такой же странной резьбой, как и гробницы, и нащупываю на ней какие-то метки. Здесь должен быть рычаг.
— Мне казалось, Жермен говорил, что они просыпаются только по ночам, — хнычет Рубин.
— Похоже, что нет, — огрызаюсь я. — Теперь шевелись.
Потолок и пол начинают трястись, сыпется пыль и галька, а проход между нами и залом упырей издает скрежещущий звук. Я оглядываюсь и вижу, что Лют пинает ручку в стене рядом с ней.
— Думаю, он для того, чтобы запечатать отверстие. — Хрипит он.
Рубин смотрит на нас.
— Слишком поздно. Мы все умрем.
— Ради бога, возьми себя в руки! — Берилл оставляет попытки с Селени открыть металлическую стену, и бросается, чтобы помочь Люту, но в ту же секунду Рубин бросается к Селени и тянет ее к залу упырей.
— Рубин!
Мы с Лютом прыгаем, чтобы схватить его, но Берил уже у цели, наносит Рубину сильный удар в челюсть. Он спотыкается и отпускает Селени на достаточное время, чтобы Берилл успел схватить ее, а затем вскакивает Сэм и кричит, прежде чем броситься на Рубина. Он швыряет Рубина на землю, и они скользят туда, где собрались упыри. И на секунду вопли Рубина и нежити сливаются в один.
А затем рычаг Люта начал издавать скрежет и стена с потолком загрохотали, над проемом начал крошиться и осыпаться камень и плита внезапно упала на место.
— Сэм! Сэм! — кричу я и бросаюсь к двери. — Сэм!
Это совсем не хорошо. Он и Рубин застряли снаружи с упырями, пока мы задыхаемся и кашляем в комнате полной пыли и ужаса, который словно жгутом сжимает мое горло.
— Рен, дверь!
Селени бросается к металлической двери напротив нас, которая только что открылась. Какой бы рычаг не тронул Лют, он поднял ее, одновременно с опусканием другой.
Я хватаю Люта и бросаюсь к ней, когда Берилл кричит:
— Подождите, я застрял!
Я оборачиваюсь.
Нога Берилла застряла в щели между стеной и упавшей дверью.
— Берилл! — Селени карабкается, чтобы освободить его. Когда это не помогает, она начинает откапывать его ногтями. Я бросаюсь ей на помощь, но Берилл вытягивает руку, останавливая нас. Его обнаженная грудь в крови бледнеет, лицо освободившееся от шарфа искажено болью, а когда он говорит, в его голосе слышится гнев.
— Это не сработает. Я никуда не уйду, пока меня не заберет Холм.
Я все равно продолжаю копать, пока Селени говорит:
— Но ты должен двигаться — ты должен продолжать идти — мы почти у цели!
Его щеки вваливаются, когда он втягивает в себя воздух и морщится.
— Она прочно застряла и, кажется сломана.
Она приседает на корточки и смотрит ему в глаза.
— Берилл Джеймс, мы не оставим тебя здесь. Теперь помоги нам…
Он обеими руками притягивает ее лицо и крепко целует в губы.
— Мисс Лейк, я говорю серьезно, я никуда не пойду. Так что иди, и вскоре увидимся.
Позади меня металлическая дверь издает визг, будто вот-вот упадет. Лют протягивает руки, чтобы удержать ее.
— Рен, эта штука движется.
Селени поворачивается, чтобы посмотреть на него, затем поднимает взгляд на меня. Вздыхает. Затем кивает.
— Вы двое, догоните Винсента и Жермена. Я останусь с Бериллом.
Я игнорирую ее и продолжаю копать вокруг ноги Берилла, которая, судя по весу валуна, определенно сломана.
— Ни в коем случае.
Металлическая дверь начинает трястись, осыпая нас пылью. Она хватает меня за руки и отрывает их от камней.
— Рен, иди. Я справлюсь.
Я качаю головой.
— Берилл действительно ранен, Селени.
— Я знаю. Но ты не можешь нам помочь — только Холм может. Так найди его, — она убирает мои руки от обломков и заставляет меня встать и посмотреть на нее, когда металлическая дверь издает звук, словно начинает прогибаться. — Я пришла поддержать Берилла. И показать, на что мы способны. Но, Рен, я не такая, как ты. Я хочу, чтобы ты победила — я хочу, чтобы ты показала им, что можешь. Но моя победа заключается в другом, и это мой выбор. Я всегда хотела быть женой, матерью и помощницей для своего мужа, и я знаю, что ты можешь так не думать, но это то, чего хочу я. И я горжусь этим. Так же, как я буду гордиться тем, что сделаешь ты.
Я смотрю на нее и моргаю. Думаю, я знаю это. Наверно, я всегда это знала.
— И я
