Рене-Ипполиту дорога каждая секунда. Надо улепетывать, пока не нагрянули другие санитары. Он стягивает с одного из валяющихся на полу халат и, пользуясь тем, что Шоб сцепился с пациенткой, забирает его магнитную карточку.
Превозмогая боль от удара скальпелем в живот, он бежит по коридорам первого подземного этажа. При виде лаборатории ему приходит мысль пустить преследователей по ложному следу. Он хватает газовую горелку и устраивает пожар. Коридоры заволакивает густым серым дымом. Рене-Ипполит мочит тряпку и залепляет себе лицо – он поступал так, чтобы уберечься от горчичного газа, иприта, на войне. Он видит в дыму силуэты санитаров.
Побольше хаоса!
Он оставляет позади первый шлюз и при помощи магнитной карточки Шоба заставляет отползти в сторону очередную преграду – стеклянную дверь. Медицинский халат позволяет ему без труда преодолеть двор. На стоянке он находит фургон «Скорой помощи» с оставленными на торпеде ключами зажигания. Трогаясь, он включает сирену, завывания которой усугубляют нарастающий шум. Шлагбаум поднимается, он вырывается на свободу.
Судя по зеркалу заднего вида, преследования нет. Он останавливается на пустынной улице и закрывает глаза. Возобновляется диалог с его бывшим «я»:
– Теперь нам лучше разделиться, Ипполит. Твой сон кончится, и завтра ты спокойно проснешься, чтобы перейти к новым приключениям.
– Скажи, Рене, ты – персонаж из сна, ты из моего будущего?
– Да, я персонаж из сна. То, что я могу тебе сказать, – всего лишь часть этого призрачного мгновения.
– Значит, ты можешь устроить мне пророческий сон?
– Вообще-то…
– Я тебя не подвел, ты тоже меня не отталкивай.
Черт, вот этого я не предвидел.
– Если я правильно понял, мое настоящее – это для тебя прошлое. Вот и скажи, что меня ждет. Здесь, на фронте, сущий кошмар. Я его переживу?
– Ты должен прожить свою жизнь, я не могу вмешиваться, я не знаю, какие могут быть последствия, если я сообщу, что будет с тобой дальше.
– Я хочу знать.
– Пойми, это сон, не более того.
– Тем более ничего не изменится, если ты поделишься со мной своим знанием о моем будущем, Рене. Завтра на рассвете я ничего не буду помнить.
Зажал меня в угол, хитрец.
– Не исключено, что все-таки запомнишь, и тогда мой рассказ может повлиять на ход истории. В любом случае твоя помощь сыграла решающую роль в моем настоящем, Ипполит. Спасибо тебе. Жаль, что сам я ничем не могу тебе помочь.
– Нет, не исчезай.
– Увы, придется.
– Ты вернешься?
Черт, не знаю, что ответить.
– Я… да… постараюсь.
Боясь, что у него совсем зайдет ум за разум, Рене предпочитает оборвать разговор. Два сознания разделяются с чувством, что пережили очень важный опыт.
Рене мчится дальше, пользуясь сиреной, чтобы ехать по выделенной полосе для автобусов.
Мое положение стало еще хуже. Еще вчера на моей совести было одно убийство, а теперь к нему прибавились раненые санитары и пожар в больнице.
Оставшись один, Рене Толедано едет, все время поглядывая в зеркало заднего вида. Он разрывается между волнением из-за событий в больнице, радостью, что вернул себе свободу и что может, оказывается, рассчитывать на помощь своих прежних «я» для управления кризисами, и чувством вины из-за того, что не помог Ипполиту.
За мной тянется по вселенной след крови и пепла. Там, где я прохожу, усиливаются хаос и разруха.
А все потому, что гипнотерапия открыла ящик Пандоры моего сознания и выпустила на волю демонов моих субличностей. Гусеница превратилась не в бабочку, а в осу. Я убийца, поджигатель, я наношу раны. Я бросил на произвол судьбы Ипполита.
Эта мысль ему особенно тягостна. Он проскакивает на красный свет.
Знаю, за все придется платить. Я принимаю это. Сейчас надо успокоиться, найти безопасное место, чтобы помочь Гебу пережить Всемирный потоп.
На очередном светофоре рядом с ним останавливается машина полиции. Полицейский пристально смотрит на него.
Соблюсти видимость. У меня санитарная машина и соответствующая одежда, это должно подействовать на подсознание, как дама червей. Ориентируясь на то, что видит, полицейский должен сказать себе: «Этот человек спасает жизни, не надо ему мешать».
Обмен взглядами.
Улыбаться, больше непринужденности. Недаром отец говорил: «Не знаешь, как быть, – улыбайся, люди решат, что ты понял что-то, чего не знают они».
Полицейские едут дальше, утратив к нему интерес. Беглец решает забрать свои вещи, прежде всего компьютер, чтобы записать в «Мнемозине» все, что произошло.
Недаром Фирун сказал: «Худшее, что может произойти, это то, что никто не вспомнит о твоем существовании».
Нельзя упустить ни одной детали всех этих событий.
57.Рене тормозит и вылезает из кабины. Прежде чем подняться к себе, он выбрасывает в мусорный бак белый халат.
Какой код замка? Не помню. Ах да, день моего рождения, консьерж ввел его после того, как я сказал, что мне грозит болезнь Альцгеймера, как моему отцу… Маленький вопрос: когда я, собственно, появился на свет? Изрядно же Шоб потрудился над моим гиппокампом.
Он перебирает несколько дат, пока не придумывает систему. Он отмечает день рождения в отличную погоду. Летом. В июне.
06. А перед этим? Количество часов в сутках. 24.
Он набирает 2406, и дверь подъезда открывается. Он взбегает на свой этаж.
Ключ. Где я его прячу? Где-то у двери. Под ковриком. Он входит и запирается на все замки.
Кажется, маски рады возвращению хозяина. Только японские встречают его пугающими гримасами.
Он принимает обжигающий душ, дезинфицирует рану – на счастье, пустяковую. Стоя в банном халате, он торопливо записывает на компьютере, в папке «Мнемозина», все, что с ним стряслось, и свои соображения по этому поводу.
Что поразительно, мне трудно вспомнить недавнее прошлое, зато мне доступно множество вариантов целых жизней в самых разных местах, эпохах, ситуациях. Мои субличности.
Теперь я гораздо больше, чем просто «Рене Толедано, сын Эмиля Толедано, холостой преподаватель истории из лицея Джонни Холлидея».
111 жизней. Наиболее интересные среди них, без сомнения, первая и последняя.
Когда я был Ипполитом, Леонтиной, Зеноном, Фируном, я вел не только тяжелую, но и прискорбно тусклую жизнь.
Это признание представляется ему правдой, пускай суровой.
Все мои предки, кроме Геба, достойны жалости.
Все 111 жизней между Гебом и мной были явно ограниченными и полными неудобств. Наибольшим потенциалом обладает моя жизнь, жизнь Рене Толедано.
Теперь, имея доступ к своим прежним жизням, я достиг нового рубежа. Я знаю часть секрета, брезжащего в глубине моего подсознания. Там полно сокровищ и видимо-невидимо ловушек.
Он включает телевизор, чтобы узнать, не говорят ли о нем.
Первая тема выпуска – непрекращающиеся осадки. Все прибрежные дороги затоплены и перекрыты. Воды Сены уже полощут штаны статуи зуава на мосту Альма, поднявшись до отметки 5,2 метра. Такой высоты река достигала всего один раз, в паводок 2001 года.
Это напоминает Рене о том, что он должен найти способ спасти Атлантиду от потопа, при котором вода будет подниматься не так лениво. Но в этот раз, боясь
