Из двенадцати сошедших с «Железного дракона» дуардинов лишь логистикатор сохранял невозмутимость. Скагги с головой был погружен в работу, самым придирчивым образом изучал шкуры и пушнину, которую кочевники внесли в круг, оценивал каждую, перебрасывая кольца абака на левой перчатке, и сравнивал возможный доход с затратами — их он высчитывал на абаке в правой руке.
— Если нос Скагги говорит, что где–то можно выручить даже медяк, его перестает волновать все, пусть хоть борода вспыхнет синим пламенем, — отметил Брокрин.
— Да нет, Скагги тоже видит: что–то неладно, — не согласился Мортримм, — просто, когда дело ведет к деньгам, его мозг работает как однопоршневой двигатель, которому наплевать на все остальное.
Скагги закончил изучать шкуру снежного льва и поднял ювелирную лупу на серебряном обруче на лбу. Логистикатор бросил на Брокрина угрюмый взгляд. Скагги и в хорошие дни походил на голодного стервятника, но сейчас его лицо выражало крайнее истощение. Он отыскал вождя, который принес ему товар на осмотр, и, не переставая кивать и улыбаться, вернул все человеку.
— Кэп, надо кое–что обсудить, — кратко бросил он.
— Хороших новостей не предвидится, я прав? — пробормотал Брокрин, когда логистикатор подошел ближе.
Скагги понизил голос. В делах с человеческими племенами они использовали особый «бартерный» говор, хотя среди кочевников нашлось бы несколько, способных уловить общий смысл слов дуардинов. И такого риска было достаточно, чтобы логистикатор в разговоре с капитаном вел себя предельно осторожно.
— Третьесортное барахло, — вынес он вердикт, — ничего из того, что я осмотрел, не стоит внимания. Последняя шкура поражена шкивными клещами. Дезинсекция не поможет: испортится цвет, и товар станет похож на небрежно выбеленную шкуру оленя. Все остальное — такая же дрянь. — Скагги скривился, зная, что следующая фраза Брокрину не понравится. — Кто–то побывал здесь до нас и увез самое ценное.
Брокрин почувствовал легкий позыв тошноты. Он окинул взглядом дымившиеся остатки маяка.
— Зачем тогда они разожгли огонь? — сплюнул он.
По кругу вождей пронеслось бормотание, и капитан догадался, что его гнев не остался незамеченным. Но в тот момент ему было плевать — пусть обижаются, если хотят.
— Ни слоновой кости, ни ракушек, ни драгоценных камней, ни жира скального быка, — продолжил Скагги. — Лишь горстка никому не нужных шкур.
Логистикатор снял перчатки, которыми пользовался при осмотре, и бросил их на землю.
— Этим даже грог не окупить, не говоря уже о прочих расходах. Беда будет, когда мы войдем в порт и ребята увидят, сколько им принесет эта экспедиция.
Скагги тревожился по вполне понятным причинам. Первым, кого начнут корить за убытки, станет капитан. А затем наступит черед логистикатора.
Брокрин же больше думал о сложившейся в настоящий момент ситуации.
— Зачем чуйтсекам вновь зажигать маяк, если лучший товар уже распродан? — обратился он к Мортримму.
— Человеки знают мощь нашей артиллерии еще по первой встрече, когда мы не оставили от боевого отряда орруков даже мокрого места, — задумался Мортримм. — Кочевники не дураки, намеренно провоцировать не станут.
— Тогда что у них на уме? — гадал Брокрин. — Какую игру они ведут?
От капитана не укрылось выражение тревоги на лице вождя Керо. Человек наблюдал за своими людьми, но не менее внимательно следил за поведением дуардинов. Брокрину казалось — вождь ждет от кого–то из них какого–то шага, чего–нибудь непредвиденного, что, по его мнению, навлечет неприятности. Вся эта песочница насчет драных шкур — лишь преамбула, попытка протянуть время, пока один из кочевников не наберется смелости рассказать дуардинам, чего они на самом деле хотят.
Брокрин решил поторопить события. Он отделился от собратьев и самостоятельно подошел к Керо.
— Все отменяется, — сказал он вождю. — Шкуры негодные. Не покупаю.
Заявление прозвучало слишком резко и отрывисто даже для бартерного говора. Подобную прямолинейность и бесцеремонность мог бы позволить себе разве что Друмарк, но никак не капитан корабля. Брокрин неотрывно смотрел на вождя, ожидая реакции.
Керо поднял ладонь.
— Подожди, тучеходец, — попросил он.
Вождь жестом отдал приказ, и несколько кочевников развернули шкуры мастодонта, в которых обнаружилось целое множество металлических предметов, созданных руками дуардинов. Кое–кто из харадронцев не сдержал криков удивления. Невозможно было представить, чтобы кочевники добыли демонстрируемое добро честным способом. От Друмарка и некоторых других посыпались обвинения в краже и более серьезных преступлениях.
— Пусть капитан разберется, — вмешался Мортримм.
Первоначальное удивление харадронцев сменилось озлобленным рычанием, но Брокрин попросил товарищей успокоиться. Он понимал поведение собратьев. Его собственная кровь закипала от того, что чуйтсеки разложили у них под ногами. Щербатый шлем арканавта, пара защитных очков двиргателеводов. Клапан эфирного пневмодатчика. Сапоги с металлической подошвой, слишком малого размера и слишком широкие для людей. Прочие разнообразные предметы, но все было дуардинского происхождения.
— Спроси, где они это взяли, — сказал Брокрин Скагги. Бартерного говора явно не хватит, чтобы потребовать объяснений, а логистикатор был единственным в его команде, кто более или менее владел языком кочевников. — И прикажи им вынести все, включая то, что они хотели оставить себе.
Пока Скагги разбирался с Керо, Брокрин и другие принялись более тщательно изучать показанные товары. Главный двиргателист Хоргарр обратил внимание на гаечный ключ, на боку которого виднелась руна гавани, где он был отлит.
— Барак–Урбаз, — констатировал Брокрин.
Когда чуйтсеки начали выносить все новые и новые предметы, стало ясно, что все они принадлежали этому небесному порту.
— Подстерегли последний корабль, который приземлился для торговли, — прорычал Друмарк, хватаясь за пистолет и яростно глядя на людей, — а теперь на мои кости хотят позариться? Что ж, я им покажу, чего хочу я.
— Остынь, — промолвил Мортримм, указывая рукой на племя, — разве не видно, что они не собираются драться?
Правота навигатора была очевидна даже тем дуардинам, которым недоставало опыта взаимодействия с людьми. Чуйтсеки не подавали никаких признаков агрессии, скорее совсем наоборот. Многие с виноватым видом опускали глаза, только бы не встречаться взглядами с дуардинами. Крайне необычное
