Вы спросите, для чего пробст рассказал Лофту о хранилище. Дело в том, что был он честным, открытым человеком и предупреждал об опасности всех студентов, хоть и не рассказывал им всей правды: хранилище запиралось не только на замок, его запечатывала магия. И если кто-нибудь пытался открыть замок, в доме пробста звонил колокольчик, и студента – а нарушителями всегда оказывались студенты – немедленно исключали из школы. Лофт кивнул, притворившись, что прислушался к словам пробста. Но про себя решил, если подвернется возможность, обязательно забраться в хранилище.
И тут, пожалуй, пора описать уже нашего героя: ладный парень семнадцати лет, с темными волосами, яркими голубыми глазами и приятным, румяным лицом. Родители его были фермерами, едва сводившими концы с концами без всякой надежды когда-либо разбогатеть. А Лофт вырос умным, но не настолько, как ему казалось, и честолюбивым. Он собирался научиться всему, чему сможет, в Хоуларе, а затем продолжить обучение в Копенгагене. После, думал парень, он стал бы знаменитым церковником или ученым, работающим на датское правительство.
Лофт неплохо обустроился в школе и усердно учился, но мысль о хранилище не давала ему покоя. И вот однажды он направился в тот самый темный угол библиотеки, где находилась заветная дверь. Дверь была деревянной, обитой железом, с огромным железным же замком.
Как же ему открыть ее? Он подозревал, что у двери есть какой-то секрет, и до замка не дотрагивался.
– Это совсем не трудно, – раздался голос у него за спиной.
Он обернулся и увидел парня примерно своего возраста. Как и Лофт, незнакомец был строен и темноволос, но глаза его были чернильно-черные. Встретившись с ним взглядами, Лофт почувствовал, словно его затягивает в глубокий омут.
– Я могу открыть ее, – заявил парень. Он коснулся замка, и дверь распахнулась. – Добро пожаловать.
Тогда Лофт знать ничего не знал о колокольчике в доме пробста, поэтому ничуть не беспокоился. Но, как выяснилось позже, тот так и не зазвонил.
Книги в хранилище были старыми – не бумажными даже, а пергаментными – и изрядно потрепанными временем.
– Как ты это сделал? – удивился Лофт.
– Прочти их – выучишься еще не таким трюкам. Вот. – Темноволосый парень взял с полки одну из книг и протянул ее Лофту. Кожаный переплет в его руках казался теплым, и у Лофта возникло странное ощущение, будто он гладит жесткую шерсть какого-то животного.
– А что, если пробст заметит, что ее нет? – спросил Лофт.
– Эти книги принадлежали когда-то епископу Готтскальку Жестокому. Все они остались после его смерти, но самую могущественную – известную как Красная кожа – он забрал с собой в могилу. И с тех пор ни один епископ или пробст не осмеливались открывать это хранилище. Не стоит беспокоиться, что кто-то заметит пропажу.
И темноволосый запер хранилище. Лофт захотел узнать его имя, чтобы поблагодарить как следует.
– Тебе незачем знать его. Я здесь в гостях и скоро уеду.
Разумный человек задумался бы о том, что это за парень. Но Лофт был молод, самонадеян и вовсе не так умен, как ему мнилось. И его больше занимала книга, нежданно попавшая к нему в руки, нежели человек, открывший хранилище.
Он отнес книгу в свое жилище. Как только выпадала свободная минутка – будь то ночь, когда все спали, или день, когда разбредались по полям, – он изучал ее.
Пришло лето. Дикие лебеди и утки высиживали птенцов неподалеку от школы, бдительно охраняя гнезда от хищников. Пару раз Лофт наблюдал, как кречеты пикируют вниз, хватают утенка и улетают. Они тоже высиживали птенцов и должны были добывать им пропитание.
Уж так устроен мир, думал Лофт. Слабые стараются изо всех сил, но сильные все равно побеждают.
Темноволосый незнакомец был прав. В книге нашлось заклинание, отпирающее запертые двери, столь мощное, что разрушало любую магическую защиту. Колокольчик пробста так и не зазвонил, оставляя его в неведении. Закончив изучать эту книгу, Лофт отправился за следующей. Все книги, кроме одной, рассказывали о магии, пришедшей в Исландию вместе с христианством, и сила их основывалась на богохульстве. А значит, тот, кто ею пользовался, отдавал себя в руки дьяволу. Была и другая магия, языческая, обращающаяся за силой к старым богам, но о ней рассказывалось лишь в одной из книг хранилища. Взявшись за ее изучение, он получил бы покровительство Одина, и жизнь его сложилась бы совсем по-другому. Но книга была написана руническим языком, которого он совсем не понимал.
Сперва Лофт использовал магию для мелких фокусов. Он мог заставить неприятного ему студента спотыкаться на ровном месте или без конца чесаться по непонятной причине. Все это списывалось на обычную людскую неуклюжесть и зловредных насекомых. И никто ничего не подозревал.
Если Лофт не наедался скудным обедом, то с помощью магии он мог украсть еду у других студентов. Под действием заклинания они ничуть не сомневались, что перед ними полная тарелка, но на самом деле это была всего лишь иллюзия, и скоро голод принимался ворочаться в их желудках. Лофт поправился и теперь выглядел более здоровым и цветущим.
Казалось, пробст должен был обратить на это внимание, но он не обратил, может, из-за чар Лофта, а может, из-за чрезмерной занятости. Он был крайне религиозен и больше времени уделял церкви, нежели школе.
Так все и шло. Лофт становился все более самоуверенным. Но были и чары, которые ему по-прежнему не давались. К примеру, он бы очень хотел заполучить пару штанов из кожи мертвеца. Но для этого ему нужно было найти умирающего человека и получить его согласие, чтобы после смерти с него сняли кожу и использовали для пошива столь низменной части гардероба. Однако большинство людей предпочитали отправиться на тот свет в целости и сохранности, не теряя ничего, в том числе и кожу с нижних конечностей. К тому же Лофт не представлял себе, как вообще можно предложить такое, пусть даже и человеку на пороге смерти.
В книгах он нашел многие другие заклинания и решил пока что ими ограничиться. Так все и продолжалось какое-то время.
В услужении у епископа была девушка по имени Фрейдис. Золотые волосы и голубые, ярче, чем у Лофта, глаза делали ее истинной дочерью Исландии, воплощением всей красоты исландских женщин. Но, если вы помните, жизнь в этой стране была нелегкой, и женская красота увядала до срока. Однако в то время Фрейдис была красавицей. К тому же характер она имела легкий и пофлиртовать со студентами любила, хоть и ясно давала понять, что они ей не ровня, раз уж она служит самому епископу. Придет время, думала девушка, и она выйдет замуж за состоятельного фермера. И венчать их будет сам епископ. Конечно, все студенты, включая Лофта, были от нее без ума. Лофт пытался даже за ней приударить, но вызвал лишь раздражение девицы.
– У тебя же ни гроша, – как-то раз заявила ему Фрейдис. – В лучшем случае станешь священником в Исландии или писарем, по уши зарывшимся в бумажки, в Дании. А мне нужен муж, у которого будут овцы, лошади, крепкий и богатый дом со слугами, послушными моей воле.
Ее слова привели Лофта в ярость. Неудачникам вокруг него, может, в будущем ничего и не светило. Но он-то был волшебником!
Как-то он пообещал родителям, что навестит их в конце лета, и заколдовал Фрейдис, внушив ей, что она лошадь. В полночь, под действием чар, она покинула дом для слуг. Лофт надел ей на спину
