Фрейдис тронулась с места. Лофт стегнул ее кнутом:
– Быстрее! Пошла!
Девушка опустилась на четвереньки и понеслась мягким аллюром.
«Вот оно, волшебство! Вот оно, могущество!» – думал Лофт.
На рассвете они добрались до фермы его родителей. Фрейдис насквозь промокла от пота. Лофт спешился и снял с нее седло и уздечку. Затем оставил ее с другими лошадьми, а сам отправился в родительский дом.
Мать уже была на ногах и готовила завтрак. Она поцеловала его и усадила за стол. Вскоре появился и отец, крупный пожилой мужчина. У отца с матерью детей больше не было. Все братья и сестры Лофта умирали в младенчестве, так что он был единственным и горячо любимым ребенком. Его родители мечтали, что он останется дома и унаследует ферму, но для амбициозного парня она была слишком мала.
Лофт рассказал им о своей учебе:
– Я уверен, что смогу отправиться в Копенгаген.
Будучи по природе неразговорчивым, отец только хмыкнул и вышел из дома. Однако тут же вернулся.
– В загоне у лошадей женщина. Обессилевшая. Похоже, ей досталась изрядная трепка. У нее губы разбиты. И она понятия не имеет, как здесь очутилась.
Лофт ничего на это не сказал.
– Что ты натворил? – спросила его мать.
Лофт по-прежнему хранил молчание.
Отец снова вышел и вернулся уже с Фрейдис, бережно проводив ее к столу. Она то и дело спотыкалась, почти теряя сознание. Ее прежде прекрасные золотые косы уродливыми лохмами свисали на лицо, губы покраснели и опухли.
Мать Лофта принесла молоко, кашу и скир и поставила перед девушкой. Затем погладила девушку по спутанным волосам, приговаривая:
– Давай, давай, милая. Кушай.
Лофт смотрел на них со злостью и страхом. С чего это его родители так носятся с этой девицей, годной разве что под седло?
Отец сказал:
– Я всегда думал, что ты хороший человек, хоть и слишком самонадеянный. А теперь я в этом сомневаюсь. Читать саги и историю христианства – это дело безвредное. Но тебя, похоже, влечет изучение магии.
– И что с того? – злобно спросил Лофт.
– В сагах наше прошлое. В теологии – будущее, если верить священникам. А в магии нет ничего, это пустышка. Я не желаю, чтобы ты появлялся здесь снова. Один из моих племянников может заняться фермой, когда я состарюсь.
– Ну и славно, – заявил Лофт и поднялся с места. – Мое почтение.
Покинув отчий дом, он отправился в долгий путь, назад в Хоулар. Всю обратную дорогу он хмурился от гневных мыслей. Как могли его родители принять сторону чужой им девки, а не их единственного сына? Фрейдис была никем, всего лишь служанкой. А он – студентом, достигшим больших успехов в изучении магии.
Но за этим гневом скрывалась грусть, хоть Лофт ни за что не признался бы в этом даже себе самому. Как только грусть просыпалась в сердце, он тут же принимался гасить ее похвальбой: ну и пусть себе его родители живут на своей ферме, она, так или иначе, всего-то клочок земли, к тому же весьма скудной. Пусть справляются как могут. А он станет могущественным и знаменитым. Такими хвастливыми мыслями Лофт и подбадривал себя всю обратную дорогу.
Его родители взяли на себя заботу о Фрейдис. Со временем она полностью поправилась, но в Хоулар возвращаться не захотела. Вместо этого она осталась на маленькой ферме и помогала матери Лофта.
Девушка стала скромницей, не в пример себе прежней, и была искренне благодарна родителям Лофта. А те относились к ней как к родной дочери.
Лофт продолжил обучение, взахлеб читая как книги из библиотеки, так и фолианты из хранилища. Разрыв с родителями огорчал его, но ведь это они осудили магию и его занятия ей.
Теперь у епископа работала другая девушка, по имени Тордис. Она была золотоволосой, сероглазой и очень милой, хотя и не такой красивой, как Фрейдис. Ее Лофт не любил, скорее вожделел.
Поэтому и наложил на нее приворотные чары. И они стали встречаться. Для Лофта это был первый опыт плотской любви; он наслаждался им и гордился тем, как успешно применил чары.
Спустя какое-то время Тордис пришла к нему и сказала, что ждет ребенка. Никому другому она рассказать пока не успела, но могла это сделать в любой момент – такое ведь не скроешь. Лофт знал наверняка, что епископ разгневается, ведь он был суровым, праведным человеком. Потеря его расположения могла существенно снизить шансы Лофта попасть в Данию. Он обратился за помощью к магическим книгам и вскоре нашел нужное заклинание. Тордис исчезла. Епископ отправил слуг на поиски несчастной девицы, а пробст опросил студентов, но никаких следов так и не нашли.
Лофт решил, что все утряслось. Однажды, когда он занимался в полях, к нему подлетел огромный лебедь. Птица так и прожигала его взглядом, гневно хлопая широкими белыми крыльями.
– Едва ли тебе теперь есть на что жаловаться, – заявил Лофт. – Уверен, что у тебя есть и гнездо, и отличные птенцы.
Лебедь резко вытянула длинную шею и почти достала Лофта клювом. Он отпрыгнул и закричал:
– Прочь!
Лебедь снова всплеснула крыльями и взлетела в небо. Тогда он видел ее в последний раз. Но с тех пор лебеди всегда вызывали у него опаску. Когда они появлялись неподалеку, а они каждую весну гнездились рядом с Хоуларом, он не покидал школу.
Студенты заметили это и подшучивали над ним. В отместку он заставлял их то и дело чесаться и чихать.
А год спустя жена священника из Восточных фьордов вышла из дома и увидела обнаженную девушку. Священник этот был известен своей щедростью, поэтому его жене не впервой было видеть нищенку, но такой она еще не встречала. Она привела женщину в дом и завернула в одеяло.
– Что с тобой случилось? Кто ты?
– Тордис, – отвечала женщина.
– А где твои родственники?
После долгого молчания женщина ответила:
– Была дочь, но она улетела.
Налицо были все признаки помешательства; жена священника усадила бедняжку за стол и принесла еды.
– Что еще ты помнишь, Тордис?
Женщина подняла на нее пустые глаза.
– Небо. Зеленые поля. Горы. Море.
Ах, Исландия, Исландия – скудость да нищета. И уже не первую женщину свели с ума горькая бедность и смерть детей.
Когда священник вернулся домой от прихожанина, он увидел Тордис, спящую у огня. Жена рассказала ему ее историю.
– Мы не можем выгнать ее в таком состоянии. Давай оставим ее у нас и разошлем весточку о ней. Вдруг да объявятся ее родственники?
На лице священника отразилось сомнение, но он хорошо знал свою жену. Когда речь шла о помощи обездоленным, эта женщина становилась твердой, как стальной прут.
– Хорошо, – согласился он.
Тордис оказалась прекрасной работницей, полезной как в доме, так и на ферме. Она не останавливалась до тех пор, пока не заканчивала работу, если только над ней не пролетали лебеди. Тогда она поднимала голову и провожала их тоскливым взглядом.
Она говорила очень мало, в основном отвечала на вопросы, но никогда – о своем прошлом. Все, что она помнила, она хранила в себе. Никто за ней так и не пришел. В конце концов их сосед-фермер позвал ее замуж, отметив то, какая она трудолюбивая и молчаливая. Она согласилась, хоть и без особой радости. Однако их брак сложился удачно. Муж ее оказался таким же работящим, как и она сама, а также разумным и удачливым. Со временем они разбогатели. Почти все их дети выжили в младенчестве и дожили до зрелых лет.
Тордис всегда помогала нищим, приходящим на ферму, и провожала все тем же грустным взглядом пролетающих мимо лебедей.
Какое-то время после того, как прогнал лебедя, Лофт был счастлив, спокоен и сосредоточен на изучении магии.
