За это Анубис всегда был благодарен матери. Она беспокоилась о нем, но была достаточно храброй, чтобы никогда его не опекать и позволять совершать пусть и ошибки, но свои.
Она повернулась к Амону:
— Ты можешь отправить в клуб Сета. Если напишешь в божественном чатике, то всё сметут до вечера.
Амон просиял, явно воодушевленный идеей. Нефтида улыбнулась:
— Мы с Персефоной хотели поехать к Деметре. Можем по дороге заскочить в клуб и обо всем договориться.
— Было бы чудесно! Спасибо.
Уже выходя с кухни, Нефтида подмигнула им обоим:
— Там Зевс проснулся. Готовьтесь.
— Да я всегда готов, — проворчал Амон.
— Рада твоему оптимизму. Вам обоим. Мне больше нравится, когда вы веселые и милые.
Стоило Нефтиде выйти с кухни, Анубис тут же оживился:
— Слышал, Ра? Мы веселые и милые.
— Нечего меня так называть!
— Ты сейчас светишь слишком ярко.
Анубис просто не мог удержаться, чтобы не поддеть друга. Его сила действительно заполняла кухню, смолой с нотками шерсти, сливалась с отголосками Нефтиды, вихрилась нагретой на солнце миррой.
Анубис наслаждался этим ощущением. Оно всегда наполняло его покоем, напоминало о Кемете и песках пустыни.
Он старался по максимум приглушить собственную силу, чтобы она не смешивалась — не мешала.
— Не надо так делать, — негромко сказал Амон.
— Что именно?
— Ты забыл, я же глава пантеона. Чувствую, как ты силу приглушаешь. Не надо, это только мешает. Попробуй ее… вплести.
Нахмурившись, Анубис аккуратно попробовал: он ощущал призрачные крылья мертвецов за спиной, мглистые, пахнущие погребальными благовониями. Запах кедрового масла будто нагревался на солнце.
— Не продохнуть от вашей силы.
Хмурый Зевс выглядел изрядно помятым и, не спрашивая разрешения, принялся лазить по ящикам — видимо, в поисках кофе. Потому что стоило найти, он тут же поставил его на плиту.
Амон вежливо приглушил силу, а вслед за ним и Анубис. Иногда он думал, что боги чем-то напоминают животных: будто псы, топорщат шерсть или виляют хвостом, используя для невербального общения силу. Иногда она действительно говорила лучше слов.
— Как себя чувствуешь? — не скрывая ехидства, спросил Амон.
Взгляд Зевса мог испепелять на месте. Но он хорошенько держал силу, так что сложно было сказать. Как рассказали Анубису, накануне Зевс умудрился напиться в клубе, и Гадес притащил его сюда.
Вздохнув, Анубис полез в глубину неприметного ящика под столом. Вытащил склянку из темного стекла, щедро плеснул в стакан с водой и протянул Зевсу:
— Выпей, станет легче.
Тот посмотрел подозрительно, но отказываться не стал. Амон хихикнул:
— Не, лучше не пей! Когда еще увидишь громовержца с похмелья.
— В тебе совсем нет сострадания, — заметил Анубис.
— Я сострадаю! Очень сильно сострадаю!
Анубис и сам не знал, с чего вдруг решил помочь Зевсу. Тот не выглядел особо несчастным, к тому же, видеть его помятым действительно было забавно. Но Анубису надоело, что все заботятся о нем — ему и самому хотелось кому-то помочь.
— Аполлон здесь, — сказал он. — Сначала спросил, где в Лондоне приличные места, потом прислал сообщение «Только папе не говори, он запретил тут появляться».
«Папа» в этот момент с самым хмурым видом наливал готовый кофе в чашку. И у него, и у Гадеса всегда были хорошие отношения с Аполлоном и его сестрой Артемидой.
— Он всем так написал, — хохотнул Амон. — Но уверен, сегодня же сам явится искать Зевса. Ты рад?
Последний вопрос адресовался Зевсу, но тот только надменно отвернулся и вышел с кухни.
Вскоре ушел и Амон — договариваться с Сетом, как упаковать еду и отправить в клуб. Анубис предложил постепенно переправить каким-нибудь божественным образом, но Амон только махнул рукой: запаковывай.
Включив музыку, Анубис нашел пищевую пленку и начал методично заматывать тарелки и лотки, заполненные выпечкой, решив оставить залежи в холодильнике на последний момент.
Он вполголоса подпевал Стингу, двигаясь в такт музыке.
— Тысяча лет, еще тысяча, тысяча раз и миллион дверей в вечность. Я могу прожить тысячу жизней, тысячу раз, бесконечная лестница превращений поднимается к башне душ.
— Эта песня звучит как древнеегипетская молитва.
Смутившись, Анубис замолчал и глянул на застывшую в дверях Луизу. Она явно только что вернулась из Подземного мира — его невидимый след ощущался четко, и он ей шел. Сейчас, зная, что Луиза на самом деле Макария, Анубис поймал себя на мысли, что пытается разглядеть в ней Гадеса.
Луиза тоже была спокойной, но в отличие от элегантного Гадеса предпочитала колготки в сетку, кожаную юбку и что-то, больше всего напоминающее небрежно повязанный галстук. И ее взгляд не был похож на взгляд Гадеса. Тот скользил по богам и людям, как будто часть его всегда оставалась в Подземном мире — как будто он сам всегда был Подземным миром.
Луиза стояла здесь и сейчас. Ее взгляд — тоже здесь и сейчас. Пронизывающий, как будто видел Анубиса насквозь. Ему даже стало неуютно, и он сделал неопределенный жест в сторону столов:
— Хочешь чая? Кофе? Может, позавтракать? Амон будет благодарен, если ты немного уменьшишь эти завалы.
Губы Луизы покрывала темно-красная помада. Улыбнувшись, девушка покачала головой:
— Нет, спасибо. Но, по правде говоря, ты можешь мне помочь… у тебя есть что почитать?
— Надеюсь, ты не про Книгу мертвых.
— А у тебя есть?
— Нет. Я наизусть помню.
Луиза улыбнулась:
— Мне нужно вернуться в Подземный мир и дождаться Танатоса, но Гадес не обновлял библиотеку последние лет пятьдесят. А я хочу чего-то современного.
Упаковав последнее блюдо, Анубис решил, что дальше Амон сам справится. Вместе с Луизой он пошел в свою комнату и, покопавшись на полке, выудил пару томов. Повернулся с ними к Луизе:
— Паланик или Кинг?
— Давай обоих. Я быстро читаю.
Она взяла книги, мельком глянула на обложки, но уходить не торопилась. Анубис запоздало вспомнил, что вообще-то расхаживал в одних джинсах и начал искать рубашку среди вещей, раскиданных на постели.
Утро только занималось, и силуэт Луизы на фоне сумрачного окна казался темным пятном.
— Ты знала, кто я? — спросил Анубис, чтобы скрыть неловкость. — Когда мы встретились.
— Я даже не знала, кто такая я сама. Память начала возвращаться позже.
Анубис помнил тот день: тогда он только краем уха слышал о том, что кто-то убивает богов, не знал, что Сет уже получил дозу от яда Оружия. Он просто прибыл в Лондон из Дуата, чтобы сопровождать отца на следующий день на приеме Зевса.
День тогда начинался таким же, как сегодня: сумрачным, стылым, наполненным влагой. Позже пошел дождь, от которого Анубис спрятался в первой подвернувшейся церкви. Он всегда любил храмы, каким бы богам они ни были посвящены — хотя священники не любили его все, поголовно. Особенно в нынешнее время,
