Хотя что такое стекло Эбби узнала, только когда проснулась. Когда услышала зов Кроноса и осознала себя в похожем на человеческое теле посреди мира, который стал убежищем.
Колкие, высящиеся скалы с острыми краями, изрезанные пещерами. Густо-синяя вода моря, сумрачное не меняющееся небо и ветер. Все четыре стихии тут, но это не было миром.
Кронос не знал, когда кто-то из чудовищ сам переходил в мир людей. А может, его не слишком-то это волновало: всё равно все чудовища у него в подчинении. И в нужный момент не смогут противиться зову.
Потому что Кронос сам состоял из того же хаоса, что и чудовища. Более необузданного, более всепоглощающего. Как главы пантеонов приказывали своим, так и Кронос мысленно командовал монстрами.
Его армия смутной ненависти к усыпившим богам, армия хищников, готовых пустить в ход когти, зубы и силу.
При первой же возможности Апоп отправилась в мир, который видела только во снах. Ее поразил воздух, стеклянные витрины и обычный человеческий смех. Это всё казалось таким густым, что протяни руку и можно потрогать, прикоснуться. Урвать себе кусочек чего-то настоящего.
Больше всего Апоп поразило солнце.
В ее снах был свет, но она не могла поднять голову и рассмотреть, что же это такое. Не видела закатов, когда равнодушное солнце клонилось к горизонту. Или рассветов, когда тьма отступала.
В мире чудовищ всегда царил полумрак без солнца. Поэтому Апоп предпочитала проводить там как можно меньше времени, возвращаться, только когда требовался сон или отдых.
Чаще всего она общалась с Ёрмунгандом. В отличие от многих чудовищ, он выглядел совсем как человек — Апоп не знала, что же в нем есть от зверя. Высокий, тонкий и спокойный. Они часто сидели вместе на шершавых камнях и разговаривали.
— Что Кронос хочет сделать с нами? — спрашивала Апоп, смотря на переливающиеся волны своими змеиными глазами. Она ни на миг не забывала, что в ее облике нечеловеческого.
Ёрм мягко улыбался:
— Я не знаю. Он держит нас как свою армию, хотя не уверен, что мы ему вообще-то нужны. Он не хочет открытого противостояния. Он хочет подчинить богов. Отомстить сыновьям.
— Не отпускать нас, — заканчивала Апоп.
— И это тоже. Возможно, он отдаст приказ. Возможно, нет.
— И что нам делать сейчас?
— Наслаждаться свободой, пока она есть.
Апоп наслаждалась. Выбрала себе новое имя и ей хотелось верить, что «Эбби» станет щитом, надежной преградой между тем, что хочет Кронос и она сама.
Впервые о ее желаниях спросил Амон. Искренне и, кажется, без какого-то подтекста. Эбби тогда растерялась. Постеснялась сказать, что жизни, которая до этого ей только снилась — и которую она боится потерять теперь.
— Убить меня? — улыбнулся Амон, хотя не очень весело.
— Я не хочу этого.
— Но сделаешь, если придется. Как ты говорила? Это естественное желание.
Эбби знала, что это так. Первая осознанная ее мысль касалась того, что нужно разыскать и уничтожить Амона. Ее тело жаждало этого, не вовремя обжигая тонкую кожу, и Эбби не представляла, как это контролировать и может ли она.
Она не делилась этим с Амоном. Не была уверена, что он поймет — или вовсе не прогонит или даже уничтожит. Но потом сидела с Ёрмом и спрашивала, неужели нельзя преодолеть такие стремления?
— Мой брат должен был уничтожить солнце и начать конец света, — ответил Ёрм. — У него не вышло, а конец света всё равно происходит. Может, от наших желаний ничего не зависит.
— Или зависит всё. Просто мы их не понимаем.
Амон подарил Эбби телефон, заявив, что в современном мире просто необходимо иметь свой собственный. Эбби быстро схватывала, как пользоваться той или иной техникой, как будто всегда знала, а сейчас требовалось просто… вспомнить.
Как будто уже видела всё это во снах.
В мире чудовищ телефон, конечно, не работал, превращаясь в бесполезный кусок пластика. Но в мире людей оживал, а порой приходили сообщения от Амона, и Эбби каждый раз ждала их. В нетерпении тыкала в экран, проверяя, не пришло ли что.
Сегодня она гуляла по ночному городу, пробуя наушники, которые тоже подарил Амон. Музыка казалась Эбби странной, непонятной, но было в ней что-то завораживающее. Она могла забыть, кто она такая и позволить чужим голосам нашептывать что-то, а телу двигаться в ритме, который задавала эта музыка.
Амон захотел встретиться. Эбби была недалеко.
— Почему он попросил не уходить? — спросила Эбби, когда они завернули за угол от клуба.
Амон смутился и замялся. Попытался оправдаться, но Эбби всегда знала, если он врет.
— Они боятся за тебя, — сказала она.
Чувства были чем-то странным для Эбби, тем, что она узнавала только сейчас, что никогда ей не снилось. И во многом она прощупывала их благодаря Амону, который щедро расплескивал эмоции вокруг себя.
Иногда Эбби понимала их, иногда не очень. Но всегда четко ощущала, что чувствует и сам Амон — особенно когда находилась рядом с ним. Он словно становился проводником к чему-то простому и человеческому. И, кажется, совсем не был против.
— Они боятся за тебя из-за меня, — сказала Эбби.
Амон только пожал плечами и повел ее дальше по улице. Ночью здесь совсем не было людей, а до оживленной дороги еще требовалось дойти. Только расплавленные пятна света от фонарей.
— Зачем ты захотел встретиться?
— Почему мне этого не хотеть?
— А ты не боишься?
Амон остановился и посмотрел на нее с недоумением — Эбби знала, что оно неподдельное.
— Ты говорила, что мы связаны. Ты чувствуешь меня. Ну, а я тебя… хоть и не совсем так. Но уверен, что ты сама не хочешь причинить мне вред. Просто интересуешься этим миром. И я могу это понять.
А как же Кронос, хотелось спросить Эбби. Ведь Сет прав, она и сама этого боялась.
— Пойдем, — Амон нетерпеливо тряхнул головой. — Я хочу пройтись и буду рад твоей компании.
Его светлые волосы выделялись в полумраке, и Эбби, не сомневаясь, зашагала следом. Вспомнила говорившего у клуба Анубиса, его она хорошо знала. А вот второго бога видела впервые:
— Кто это был? Там, с твоим другом.
— Его брат. Гор.
Что-то мелькнуло в ощущениях Амона, и Эбби нахмурилась. Попыталась распутать, распознать клубок незнакомых ей эмоций. Тем более ей показалось, Амон и не слишком-то скрывал.
— Ты… я не понимаю. Тебе не нравится Гор?
Остановившись, Амон обернулся:
— Почему? Он классный.
— Тогда я не понимаю.
— Эй, да просто прекрати пытаться залезть ко мне в голову.
— Ты слишком ярко думаешь.
А потом Эбби выцепила ощущение и нахмурилась:
— Ты боишься. Боишься остаться ненужным.
Амон явно смутился. Даже опустил голову, рассматривая асфальт. Потом неожиданно вскинул голову, и Эбби совсем потерялась, не
