— Почему ты даже сейчас в очках?
— Мои глаза не совсем человеческие.
— И что? Они красивые. В современном мире можно не прятать, все решат, что у тебя линзы.
Эбби не успела понять, когда Амон шагнул ближе. Он аккуратно снял темные очки с ее глаз и медленно сложил их.
— Так гораздо лучше.
Она хотела отстраниться, но стояла на месте. Глаза Амона, в отличие от ее собственных, были обычными человеческими. Хотя сейчас, так вблизи, Эбби могла рассмотреть, что они чуть раскосые. И темные, как будто в них притаились все возможные пятна на солнце.
— Ты же знаешь, я могу убить тебя, — тихо сказала Эбби.
Амон оставался серьезным и не отрываясь смотрел на нее сверху вниз, он был чуть выше.
— Когда Кронос проснулся, я и так могу умереть. Как любой из богов.
Эбби не видела, куда он убрал очки, но они исчезли, а обе руки Амон поднял, и они на миг застыли рядом с лицом Эбби. Как будто он колебался мгновение, а потом всё-таки коснулся ее лица, сжал в ладонях.
— А чего хочешь ты? — его голос был глубоким и тягучим, будто летний мёд, капающий с сот. Эбби однажды видела это во сне. — Хочешь меня убить?
— Нет.
Она жаждала, чтобы он понял, чего она на самом деле хочет. Надеялась, что он сможет это ощутить. И не знала, правда ли Амон смог или это было и его желанием.
Он наклонился и поцеловал ее мягко, неторопливо, как будто у них есть всё время мира. Он ласкал ее губами и силой, нагретым послеполуденным воздухом и теплыми солнечными лучами, что проходили по коже.
Пока Эбби не окатила другая волна. Пока ее не затопило яростью и ненавистью Кроноса: он поднимал всех чудовищ, хотел показать богам, кто на самом деле главный.
Кронос отдавал приказ.
Амон отстранился, на его лице отразилось удивление, он тоже ощутил, что происходит. А в следующий миг отшатнулся, шипя от боли: Эбби заметила ожоги на его ладонях.
А потом ее затопил приказ.
Амон ощутил приказ Кроноса. Наверное, как и каждый из богов, в чьих пантеонах были чудовища — то есть все. Приказ, который вряд ли сулил что-то хорошее.
Обожженные ладони ныли, хотя Амон знал, действительно болеть будут потом. Он вскинул голову:
— Эбби! Ты сильнее этого.
Она не кинулась сразу убивать. Не запустила руки в его божественную сущность, хотя сейчас Амон четко понимал, что она может. И находясь так близко к нему, легко убьет.
Но Эбби стояла, опустив голову, и волосы с розовыми кончиками закрывали ее лицо.
— Пожалуйста, Эбби, борись с этим.
Амон не знал, слышит ли она. Не мог этого почувствовать. Даже понять, сколько прошло времени, но, когда Эбби подняла голову, ее змеиные глаза казались остекленевшими.
Она ударила не физически, а собственной силой, которую до этого Амон никогда не ощущал. Чем-то таким едким, как будто ядом со змеиных клыков — и он мог бы, шипя, разъедать божественную сущность.
Но Амон всё-таки глава пантеона. Он мог выставить щит, отливающий почти видимым жидким золотом. Мог увернуться в последний момент.
И начать отступать обратно к клубу, продолжая уговаривать Эбби. Но она его явно не слышала. Склонив голову набок, как будто легонько прощупывала его защиту. Щекотала ее, чтобы потом сломить одним ударом.
Она создана, чтобы убить солнце.
— Амон!
Краем глаза он заметил Анубиса.
— Эбби, пожалуйста! — почти взмолился Амон.
— Она не слышит, — негромко сказал Анубис. — Давай отходить к клубу, только медленно. Гор приведет остальных.
Амон прекрасно понимал, что это значит. Он видел Сета в деле и не сомневался, что сейчас он медлить не будет. Он — единственный, кто может убить Апоп.
Они медленно отходили, и Амон уже видел краем глаза сверкающую вывеску клуба. Нападать Эбби не торопилась, и он считал это хорошим знаком, продолжая уговаривать.
Она не слышала. Как будто внутри нее огромная черная дыра, которую распахнул Кронос, и та поглощала все слова Амона. Все желания самой Эбби.
Но она всё еще не нападала.
Пока не сделала легкое, едва уловимое движение, но направлено оно было не на Амона: Анубиса швырнуло на колени, он уперся руками в землю и издал сдавленный звук. Амон был главой пантеона, стоя так близко, он понял, что Эбби не причинила вреда, просто ударила по божественной сущности, по тому, что скрыто за человеческой оболочкой и отличает от людей.
Амон отвлекся всего на секунду, но этого оказалось достаточно: Эбби скользнула к нему юркой змеей, с нечеловеческой силой приложила к стене, сжав руки на шее. Амон захрипел, попытался вырваться, одновременно и руками вцепившись в запястья Эбби, и пытаясь оттолкнуть ее силой.
Но она идеально дополняла его самого — он не мог с ней справиться.
А в голове только билась мысль, что она посмела тронуть Анубиса.
Воздух не поступал в легкие, Амон хрипел, а на глазах выступили слезы, которые не позволяли ничего рассмотреть. Но внезапно всё прекратилось, хватка разжалось, Эбби взвизгнула, когда кто-то отшвырнул ее в сторону. Амон судорожно вдыхал, обожженные ладони начинали болеть. Он стоял, тяжело привалившись к стене.
Сет явился воплощенной бурей. И ветром, и гонимыми в ночи листьями. Вырываемыми корнями деревьев.
Он замер над Эбби, пульсирующая ярость, гибкие мышцы хищника под кожей. Одна из фонарных лампочек треснула и с ворохом искр погасла.
Сет не торопился и обернулся на Анубиса — Гор уже помогал ему подняться. Где-то позади маячила Нефтида. Амон успел подумать, куда делись Гадес с Персефоной и Луиза, но сейчас его заботило другое:
— Сет, не убивай ее.
Амон не надеялся, что Сет послушает, но, к его удивлению, тот не торопился. Вовсе не потому, что говорил глава пантеона — сейчас Амон не приказывал. Но Сет всё-таки медлил.
Может, он научился не бросаться вперед очертя голову.
— Она не хочет этого делать, — торопливо заговорил Амон. — Не надо быть такими, как Кронос! Я смогу до нее достучаться. Надо просто порвать ее связь с Кроносом.
Он, конечно, не испытывал и сотой доли уверенности, о которой говорил, но не мог не попробовать. Эбби тем временем зашипела, как настоящая змея, и кинулась на Сета. Оставалось только отшатнуться, наблюдая, как схлестываются их тела и силы, буря и первозданный хаос.
Лопнула еще одна лампочка, погружая улочку в больший сумрак.
Амон отвлекся, когда услышал вскрик Гора. Тот стоял рядом с Анубисом, но сейчас позади появилась еще одна фигура. И пусть выглядел он как человек, но Амон сразу понял, что это чудовище.
Может, потому, что он стоял на расстоянии, но сделал несколько жестов рукой, и на белой рубашке Гора появилось кровавое пятно — там,
