ау! – отвечал я и остановил машину. Часовой опять крикнул и вскинул ружье, но в этот момент шест коснулся борта, и гальванный кондуктор, повинуясь моему сигналу, замкнул цепь. Раздался взрыв. Поднявшийся столб воды еще не успел опасть, как прогремел новый взрыв – это поразил цель второй катер.

Моментально все смолкло в Новой гавани. Электрический свет погас, и среди мертвой тишины и непроглядного мрака ночи слышны были удары винтов удалявшихся миноносок и треск горящих джонок и пароходов. Уже на выходе из пролива мы услышали третий взрыв и частую и беспорядочную пальбу на рейде и поняли, что в эту минуту решалась судьба «Филомела».

Когда с канонерки заметил пожар у Пуло-Брани и отправили туда свой катер, наши, державшиеся недалеко и наблюдавшие, пошли на «Филомел» полным ходом.

Там, вероятно, миноноску приняли за собственный катер, почему-то возвращавшийся, и вызвали фалрепных. Старший минер, не отвечая на оклик, подошел на несколько саженей и замкнул гальваническую цепь, выпустив подвешенную под килем катера мину Уайтхеда. Но не успел он скомандовать «Задний ход!», как шкафутный часовой сделал по нему выстрел, а затем почти мгновенно открылась пальба с канонерки из винтовок и картечниц. Громыхнул взрыв – сработала мина Уайтхеда, – и канонерская лодка стала оседать на левый борт. Но на этом дело не было закончено. Паровой катер с «Филомела», шедший к месту пожара, заметил нашу миноноску, по несчастью, попавшую в полосу электрического света от фонаря «Пингвина», и, осыпаемый выстрелами своих же судов, самоотверженно погнался за ней.

Одна из пуль пробила плечо нашего минера, и тот без сознания повалился на пайолы; командование катером принял унтер-офицер Рыбальченко, старший штурвальный с «Крейсера», откомандированный временно на «Сынка». Это был опытный служака, видавший виды за время службы, трижды ходивший с Балтики на Тихий океан и обратно. Не однажды он пил чистейшие ром и виски на Мальте и в Гобертоуне, Гонконге и Шанхае вместе с англичанами и не однажды с ними же глумился от души над французами, разбавлявшими немилосердно эти напитки водой. И теперь он смело и спокойно твердой, привычной рукой правил штурвалом миноноски, и был уверен, что не позднее как завтра так же спокойно вертеть штурвалом «Сынка».

Имея преимущество в ходе, английский катер нагнал миноноску, и уже готов был вступить в рукопашный бой. И в этот момент Рыбальченко, оставив штурвал, бросил в противника динамитный патрон, предварительно запалив фитиль. Баковый матрос с неприятельского катера успел перескочить на миноноску и, вероятно, спасся единственный из всего экипажа. Надо сказать, британцы заслуживали лучшей участи за свою безумную храбрость и самоотверженность, и наши, наверное, попытались бы подобрать уцелевших, но теперь не время было выказывать великодушие. Не останавливаясь ни на мгновение, миноноска понеслась на условленное рандеву, выйдя из полосы света и огня с «Пингвина» и тонущего «Филомела».

К 2 часам пополуночи все три катера одновременно подошли к «Сынку» и были взяты на буксир. Наш маленький караван, развив полный ход, пошел опасным каналом Филиппа в Банковский пролив, где и встретились с «Крейсером». Командир клипера не без основания ожидал встречи с английскими патрульными судами южнее, у Анжера или Батавии. Конечно, туда уже сообщили по телеграфу о нашем набеге на Сингапур…»

X. «Auf Deck, Kameraden, all auf Deck!»[52]

Ветер, взявший разбег от Аландских островов, разбивался о скалистые берега Волчьих шхер, покрывая гладь залива короткой, злой зыбью. Офицеры, выбравшиеся наружу из тесноты боевой рубки, кутались в шинели и бушлаты, но все равно на мостике продувало до костей. Слава Богу, подумал Сережа, что здесь, под самым берегом, волне негде разгуляться. И слава Богу, что ветер усилился только теперь, после того, как кильватерная колонна бригады береговой обороны выполнила поворот к осту, под прикрытие финского берега, и волна идет с кормы. Переход от Кронштадта при встречном пятибалльном ветре занял бы куда больше времени, и неизвестно еще, как бы дошли – даже «Чародейке», «Смерчу» и «Русалке» приходится сейчас туго, чего уж говорить о мониторах, чьи палубы почти вровень с водой. Со стороны кажется, что над волнами только башни да чадящие угольной копотью трубы…

– На открытой воде сейчас все пять баллов! – мичман, исполнявший обязанности второго артиллерийского офицера, будто подслушал его мысли. – Спасибо, тут, на плесе, нас Порккалауд заслоняет, а то нахлебались бы…

«Открытая вода» – это середина Финского залива, там, где на картах пунктиром обозначен главный судовой ход. Даже думать не хочется о том, чтобы оказаться там…

Пройдя траверз Биоркских островов, бригада повернула к зюйду. Гельсингфорс миновали, прижимаясь к эстляндскому берегу. Поравнявшись с безлюдным островком Найссаар в пяти милях к норд-весту от Ревеля, встретили «Стрельну» – посыльное судно, отряженное для наблюдения за неприятелем. Увидав его, Сережа вспомнил капитан-лейтенанта Веселаго, повредившегося в рассудке после ледяной купели. Вроде, бедняга говорил, что его кузен командует этой самой «Стрельной»? Что ж, Веселаго-второй сделал свое дело, и теперь «Стрельна» побежит к Кронштадту, чтобы сообщить: Бригада выйдет на назначенную позицию в срок, в полном соответствии с планами комфлота.

После рандеву повернули на десять румбов к норду, пересекли Финский залив в самом узком месте. Следующий поворот выполнили под финским берегом и направились к Гельсингфорсу не с оста, откуда их, несомненно, ждали, а с противоположной стороны, от полуострова Порккалауд. Изломанные линии штурманских прокладок упиралась в Волчьи Шхеры – гряду скалистых островов, на которых с начала прошлого века, когда здесь хозяйничали шведы, стояла крепость Свеаборг, по сей день защищающая столицу Великого княжества Финляндского с моря.

Бригада вышла из Кронштадта, как было предписано – утром третьего дня после достопамятного совещания в Морском штабе. Остальные задерживались, самое малое, на сутки; официально – из-за ремонта машины на «Петре Великом», который никак не могли закончить. Неофициально же – Сережа подозревал, что задержка главных броненосных сил Балтийского флота имеет под собой иные соображения. Когда мониторы вытягивались с Кронштадтского рейда, он разглядел, что на «Кремль» и «Первенец», входящие в четвертый броненосный отряд, поднимают на борт минные катера. Для них освободили место, избавившись от положенных по штату барказов и вельботов, а так же соорудили временные кильблоки, вконец загромоздившие и без того не слишком просторные палубы. Чуть дальше стояли корабли первого отряда, и Сережа в бинокль разглядел приткнувшиеся к бортам «Князя Пожарского» и «Минина» катера – там, похоже, творилось то же самое.

За сутки до выхода, командиры судов получили от Брюммера пакеты с указанием места в боевом строю. Вице-адмирал разделил свои силы на две колонны – в первую вошли четыре башенных фрегата, «Смерч» и «Русалка»; «Чародейка» возглавила вторую, из шести мониторов. В ней, мателотом

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату