- Да, - соглашаюсь я, мой голос грубый и хриплый. - Нравится. А когда мы уедем, я больше никогда ее не увижу.
- Но почему нет?
И только тогда я вспоминаю, как долго его не было. Он столько всего не знает. Я смотрю своему младшему брату в лицо... и он действительно кажется пугающе усталым.
- Много чего произошло. Я объясню тебе завтра, после того как ты хорошенько выспишься. - Я встаю, отряхиваю брюки и поправляю воротник. - Я собираюсь повидаться с Оливией. Скоро вернусь.
Как только я подхожу к двери, Генри зовет меня по имени. Я оборачиваюсь.
- Мне очень жаль, Николас. Мне жаль, что я разрушил все твои планы.
И браслеты на моем запястье, кажется, сжимаются еще крепче. Я возвращаюсь к нему и присаживаюсь на корточки. Затем закатываю рукав, расстегиваю серебряный браслет и кладу его в его перевернутую ладонь. Глаза Генри затуманиваются, когда он смотрит на него.
- Ты сохранил его для меня.
- Конечно, сохранил.
Я прижимаюсь лбом к его лбу, сжимая рукой его затылок.
- Хорошо, что ты вернулся, Генри. Теперь все будет хорошо, да?
- Да.
Только после восхода солнца я подъезжаю к переулку позади «У Амелии». Небо все еще розово-серое, и я знаю, что на вывеске на стекле у входа все еще красуется табличка «Закрыто».
Я прохожу через теперь уже безупречно чистую кухню и следую на звук нежной музыки в обеденный зал. Затем я скрещиваю руки на груди, прислоняюсь к открытой двери и наслаждаюсь зрелищем. Долли Партон и Кенни Роджерс поют по телевизору песню об островах в потоке, а Оливия подметает пол метлой, не подозревая о моем присутствии. Но она не просто подметает - она танцует.
Потрясывая задницей, виляя бедрами, сгибая колени - великолепный танец – время от времени скользя вниз и вверх по метле, словно это шест или микрофон.
Господи, какая она очаровательная.
Мои губы растягиваются в улыбке, а член становится таким твердым, что даже больно.
Я бесшумно подкрадываюсь к ней сзади, обнимаю за талию, отчего она взвизгивает, а метла с треском падает на пол. Она разворачивается в моих объятиях, ее руки смыкаются на моей шее, прижимаясь ко мне всем своим теплом и совершенством.
- Я гораздо лучший партнер, чем метла. - Она выгибает таз, прижимаясь и потираясь о мою эрекцию. - И более одаренный.
Оливия протягивает руку и так сладко целует меня в губы.
- Как Генри?
Я поглаживаю ее волосы и смотрю на ее лицо, чувствуя, как внутри меня открывается дыра. Бездонная, болезненная пустота - отголосок того, что я чувствовал, когда мне сказали, что моя мамы не стало.
- Мне нужно уезжать, Оливия. Мы должны ехать домой.
Она перестает танцевать. Ее нежные руки сжимают меня крепче, а рот сжимается в печальный бутон.
- Когда? - спрашивает она тихим голосом.
- Через два дня.
Ее взгляд касается моих глаз, губ, подбородка, будто она запечатлевает их в памяти. Затем она опускает голову, прижимаясь щекой к моей груди, прямо где бьется сердце. Долли и Кенни поют о том, чтобы уплыть вместе... в другой мир.
- Так скоро?
Я прижимаю ее ближе.
- Да.
Мы начинаем раскачиваться в такт музыке - и вдруг я говорю:
- Поедем со мной.
Оливия вскидывает голову.
- Что?
Чем больше я говорю, тем более блестящей становится идея.
- Проведи лето в Вэсско со мной. Ты можешь остановиться во дворце.
- Во дворце?
- Я обо всем позабочусь. Я покажу тебе город - он прекрасен, особенно ночью. У тебя дыхание перехватит. И я отвезу тебя к морю - мы будем плавать голышом и отморозим себе задницы.
Она смеется, и я смеюсь вместе с ней.
- Это будет приключение, Оливия. - Я провожу большим пальцем по ее щеке. - Я еще не готов к тому, что все это закончится. А ты?
Она склоняется к моему прикосновению.
- Нет.
- Тогда скажи «да». Поедем со мной.
К черту последствия. Ее глаза светятся надеждой, щеки пылают от возбуждения. Она прижимает меня к себе и говорит:
- Николас... я... я не могу.
ГЛАВА 15
Оливия
Это не тот ответ, которого он ожидает. Это не то, что я хочу ответить. Но это единственный вариант.
Он сжимает меня сильнее, почти с отчаянием.
- Я хочу, Николас... Боже, хочу. Но я просто не могу уехать.
Из кухни доносится грохот - резкий звон металлических кастрюль, падающих на пол. И тут моя младшая сестра буквально вываливается в комнату.
- О да, ты можешь!
- Элли, что ты делаешь?
Она берет себя в руки.
- Подслушиваю. Но это к делу не относится - ты во что бы то ни стало поедешь в долбаный Вэсско, Лив! На лето! Во дворец! - Она вертится, словно в воображаемом бальном платье. - Это единственный шанс в жизни, и ты его не упустишь. Ни из-за меня, ни из-за папы, ни из-за этого места. Ни за что.
Я люблю свою сестру. Независимо от того, насколько она может быть занозой в заднице, когда происходит что-то важное, у нее золотое сердце. Но это не меняет того факта, что в данном случае она ошибается.
- Тебе еще несколько недель учится в школе. Ты не можешь управлять этим местом в одиночку.
Она скрещивает руки на груди.
- Марти может быть здесь, когда меня нет. Бизнес чертовски раскачался. Благодаря огласке ваших горячих королевских делишек, мы можем позволить себе заплатить Марти за дополнительное время. И мы наконец-то можем нанять посудомойку!
- Дело не только в управлении кофейней, Элли. Есть бухгалтерия.
- Это я могу.
- Заказы различных принадлежностей и продуктов.
- Пфф… я вполне могу это сделать.
- Работать с поставщиками и парнями из доставки. - Я поворачиваюсь к Николасу. - Некоторые из них полные придурки. - Я перевожу взгляд с одного на другую. - И тысячи других мелочей, для которых ты слишком молода и неопытна, чтобы справиться самостоятельно.
У Элли нет на это ответа, но она выглядит так, будто вот-вот заплачет. Пока Николас не поднимает палец.
- У меня есть кое-кто, кто поможет ей справиться.
На следующий день я в своей комнате уже собираю вещи, потому что еду в Вэсско. Забудьте про бабочки в животе, у меня там хлопает крыльями и кружится стая воробьев - странная смесь волнения и нервозности.
Я никогда не летала на самолете. У меня даже нет паспорта, но Николас сделал несколько телефонных звонков и сегодня утром я его получила в срочном порядке.
Я никогда не бывала в отпуске, не считая случайных поездок на выходные на берег с родителями. И это не просто летние каникулы - я еду в другую страну,
