Две стюардессы в униформе готовы удовлетворить любой наш каприз - и они выглядят как супермодели, высокие и светловолосые, с маленькими темно-синими шапочками на головах.
Пилот кланяется Николасу, прежде чем войти в кабину, и я замечаю изменение в поведении Николаса - или, возможно, это просто реакция на то, как персонал к нему относится - с уважением верховного лидера. Уважением, граничащим с поклонением.
Он идет впереди... а все остальные с радостью следуют за ним.
Взлет... абсолютно ужасен. Я все время держу глаза закрытыми и подавляю рвотные позывы. Хорошо, что я держу руку Николаса вместо его «штурвала», потому что моя хватка настолько сильна, что я бы его раздавила. А это одна из моих любимых частей тела.
После горячих полотенец и коктейлей, Николас спрашивает Бриджит об обстановке дома. Политической обстановке.
Она бросает быстрый взгляд на меня, потом на Генри, и я задаюсь вопросом, является ли это секретной информацией. Но затем она говорит Николасу:
- Королева удвоила свои усилия, чтобы убедить парламент принять торговые и рабочие программы, но переговоры продолжают быть... ожесточенными. Они хотят уступок.
Генри садится на диване, где он лежал развалившись, наигрывая аккорды на гитаре - Николас сказал мне однажды, что Генри «вообразил себя королевской рок-звездой».
- Какие еще уступки? - спрашивает младший принц.
- Уступки от королевы, - натянуто говорит Бриджит. - И королевской семьи тоже.
- Два года - это очень долгий срок, Генри, - объясняет Николас. - Все изменилось с тех пор, как ты в последний раз был дома.
- Парламент всегда был полон бесполезных дрочил. - Усмехается он.
Николас наклоняет голову.
- Теперь они еще хуже.
Чуть позже Бриджит инструктирует меня по протоколу. Как приветствовать и вести себя рядом с королевой... и наследниками престола.
- Вы должны помнить о своих взаимоотношениях, когда находитесь на публике. Принцев знают все, за вами будут постоянно наблюдать. А мы - консервативная страна. Никаких «КПК», как вы, молодые люди, их называете. (Прим. переводчика: КПК – карманный планшетный компьютер).
Да. Звучит весело.
- Мы не настолько консервативны, - возражает Генри. - Вам с Николасом просто нужно найти хороший темный уголок для своих проделок в общественных местах. Или, если тебе очень нужно засунуть свой язык кому-то в горло, я всегда под рукой.
Николас бросает убийственный взгляд на брата, тот невинно пожимает плечами.
- Просто предложил. - Затем его голос падает, чтобы прошептать мне: - Никому нет дела до того, что я делаю.
- Конечно, им не все равно, - утешает его Бриджит.
- Тебе просто плевать, что им не все равно, - сухо говорит Николас.
Генри играет вступление «Stairway to Heaven» на своей гитаре.
- Одно из преимуществ второго сына в семье.
Самолет приземляется в Вэсско как раз перед закатом. Теплый бриз, с намеком на океанский воздух, заполняет кабину, когда двери самолета открываются.
На ступеньках, ведущих к взлетно-посадочной полосе, постелен ковер - пурпурный, цвета королевской семьи. Солдаты в парадных красных мундирах на блестящих золотых пуговицах и в черных сапогах, сверкающих в лучах заходящего солнца, выстроились вдоль пути от самолета до здания аэропорта. Николас выходит первым - я слышу глубокий ревущий призыв к вниманию от офицера внизу и щелканье тяжелых каблуков о каменную мостовую, когда солдаты отдают честь.
На минуту замираю, прежде чем выйти за ним следом, наблюдая и впитывая все это, чтобы потом вспоминать.
Но затем, когда мы приближаемся к двери аэропорта, раздается другой звук, гораздо более зловещий. Насмешки и выкрики - и они исходят от толпы людей со стороны здания, оцепленного забором. Некоторые из них держат плакаты, и все они выглядят сердитыми. И они кричат на нас и ругаются.
То, что начинается как неразборчивый рев презрения, становится более четким, когда мы приближаемся.
- У меня нет работы, а вы летаете на гребаном частном самолете! Ублюдки!
- К черту вас! К черту монархию!
Я держусь поближе к Николасу. Он протягивает руку назад, не оборачиваясь, ища меня. Я беру его за руку и он ее сжимает.
- Засуньте ее себе в задницу, мальчики, и вашей бабушке тоже!
Спина Николаса напрягается, но он продолжает идти вперед. У Генри совершенно другая реакция. Хотя охранники стараются держать его подальше от забора, он с важным видом подходит к нему и одним движением руки подзывает одного из мужчин.
Потом Генри отступает назад... и плюет в него.
И мир взрывается.
Люди кричат, забор дребезжит, солдаты сплачиваются вокруг нас, подталкивая к двери. Николас тянет меня вперед за руку, надежно удерживая, пока нас практически вносят в здание.
Внутри, после того как крики заглушаются закрывшейся дверью, Николас поворачивается к брату.
- О чем, черт возьми, ты думал?
- Я не позволю им так с нами разговаривать! Ты ничего не сделал, Николас!
- Сделал! Я не ответил! - кричит Николас. - Потому что мои поступки имеют значение. Мои слова, мои действия имеют последствия. Плевать в людей - не значит перетянуть их на нашу сторону!
Зеленые глаза Генри вспыхивают, а щеки краснеют от гнева.
- К черту их! Мне не нужно, чтобы они были на нашей стороне.
Николас трет глаза.
- Это наш народ, Генри. Наши подданные. Они злятся, потому что у них нет работы. Они в ужасе.
Генри смотрит на брата упрямо и непреклонно.
- Ну, по крайней мере, я сделал хоть что-то.
Николас фыркает.
- Да. Ты сделал только хуже. Поздравляю.
Взяв меня за руку, он поворачивается на каблуках и говорит Джеймсу:
- Мы с Оливией поедем одни в первой машине. Он может последовать за нами в машине с Бриджит.
Никто не решается возразить.
Таков наш прием в Вэсско.
В лимузине Николас наливает себе выпить из мини-бара с голубой подсветкой, стоящего на центральной консоли.
Он весь напряжен и хмур. Я поглаживаю его плечи.
- Ты в порядке?
Он выдавливает из себя вздох.
- Буду. Прости за это, любовь моя. - Он играет с моими волосами. - Не такого возвращения домой я хотел для тебя.
- Пффф. - Я машу рукой. - Я выросла в Нью-Йорке, Николас. Протестующие и сумасшедшие там на каждом углу. Ничего страшного - не беспокойся из-за меня.
Я хочу вернуть игривость в эти глаза, эту восхитительную, хитрую ухмылку на его прекрасные губы. Думаю о том, чтобы соскользнуть на пол между его коленями и сделать ему минет. Но, честно говоря, с водителем впереди и его братом и кучей сотрудников, следующих за нами, мне просто не хватает смелости, чтобы пойти до конца.
Вместо этого я льну
