- Мне скучно, - хнычет он. - Давай устроим Олив экскурсию. По крайней мере, будет чем заняться. И мы можем пойти к Кук - попросить ее приготовить печенье, которое я так люблю. Я скучал по нему.
Неплохая идея. Если Оливия собирается провести здесь лето, я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно, познакомить ее с персоналом.
- Не слишком устала для прогулки? - спрашиваю я Оливию.
- Нет, ни капельки. Но мне надо распаковать вещи.
Я отмахиваюсь.
- Об этом позаботятся горничные.
Она шутливо стукает себя по голове.
- Верно, горничные - как я могла забыть. - Она берет меня за руку. - Тогда пошли. Покажи мне свой дворец.
Мы начинаем с кухни и поднимаемся наверх. Кук, крупная, милая, шумная женщина, которая работала в Гатри Хаус с тех пор, как мой отец был мальчиком, бросается на моего брата, лишь его завидев. Она упрекает его за то, что он слишком долго отсутствовал, а затем дает ему целый поднос с его любимым печеньем.
Затем еще одним всепоглощающим объятием Кук приветствует Оливию.
На самом деле ее зовут не Кук (Прим. переводчика: «Cook» – повар, кухарка), но мы с Генри ни под каким другим именем ее не знаем. У нее самый сильный акцент, который я когда-либо слышал, и Оливия вежливо улыбается и кивает, пока Кук бормочет - хотя я могу сказать, что она понятия не имеет, что она говорит.
Оливия уже познакомилась с Фергюсом, но по дороге, чтобы показать ей бальные залы, мы проходим мимо миссис Эверстон, горничной наверху, и знакомим ее с ней.
Мы также сталкиваемся с Уинстоном, главой Темных Костюмов, который отвечает, контролирует и знает каждый уголок и трещинку королевской семьи внутри и за пределами дворца. Генри однажды услышал, что в ранние годы он был убийцей, и, основываясь на его расчетливом, холодном отношении, я верю в это.
Мы видим Джейн Стилтонхаус, секретаря по поездкам - женщину, которая напоминает мне нож для масла в человеческом обличии. Она тонкая, резкая и с пронзительным голосом, похожим на звук, который издают, когда два кусочка серебра трутся друг о друга.
Глаза Оливии сияют, а рот постоянно открыт в благоговейном трепете, когда мы переходим из одной позолоченной исторической комнаты в другую. Наша последняя остановка - портретный зал, длинный коридор с обрамленными масляными картинами прошлых монархов, их семей и предков.
Оливия робко смотрит в темный коридор, такой длинный и темный, что конца не видно - он просто исчезает в полной темноте.
- Ты вырос здесь, во дворце? - спрашивает она.
- Меня отправили в школу-интернат в семь лет - там я проживал большую часть года. Но здесь проводил каникулы и лето.
Она дрожит.
- А ты никогда не боялся, что там водятся привидения?
- Портреты находятся в жутковатом месте. Но там не страшно, как только ты привыкаешь к этому – мы с Генри обычно все время катались по этому коридору.
- Как мило, - тихо говорит Оливия. - Совсем как тот парнишка из «Сияния».
Я смеюсь.
- За исключением лифта, полного крови, но да, именно так.
Ее глаза скользят по моему лицу, сверкая озорством.
- Когда ты так смеешься, на щеках появляются ямочки, - шепчет она, чтобы Генри не услышал, - мне хочется забраться на тебя и лизнуть их.
От этой идеи я сразу же увеличиваюсь и становлюсь твердым.
- Не стесняйся лизать все, что хочешь, в любое время.
Позже тем же вечером Кук делает нам гигантскую миску соленого карамельного попкорна. Я получаю особое наслаждение, наблюдая, как Оливия посасывает свои липкие пальцы. Напоминаю себе поцеловать завтра Кук.
Попкорн для фильма, который Оливия хотела посмотреть. Хотя у нас есть медиа-зал, Оливия предпочла мою гостиную, нас в пижамах, в оазисе подушек и одеял на полу.
Генри присоединяется к нам.
- Не могу поверить, что вы никогда не смотрели «Красавицу и Чудовище». Это место, как тот замок… Кук может быть миссис Поттс, Фергюс - ворчливым Когсуортом, - говорит Оливия, скручивая свои черные локоны в беспорядочный пучок на макушке.
- Дело в том, милая, что у нас есть члены. - Я ухмыляюсь. - Те из нас, кто ими с щедростью одарен, действительно не интересовались диснеевскими мультфильмами.
- Ты видел Короля Льва, - возражает она.
- Ну да... там есть львы. И убийство.
- И короли, - добавляет Генри. - Название говорит само за себя.
Мы смотрим фильм, или, точнее, Оливия смотрит, все время нежно улыбаясь. Я в основном просто за ней наблюдаю. Потому что я счастлив, что она здесь. Почти не могу в это поверить. Каждый раз, когда я позволяю себе это, в моей груди поднимается теплое чувство, словно мое сердце тает. И я чувствую... удовлетворение.
Когда музыка взмывает ввысь и начинают бежать титры, Оливия прижимает свои прекрасные руки к груди и вздыхает.
- Никогда не надоедает… он всегда будет моим любимым фильмом Диснея.
Генри допивает свой пятый бренди.
- Все было нормально, но я предпочитаю Русалочку.
Оливия поднимает черную бровь.
- Я думала, «члены» не любят мультфильмы про принцесс?
- Ты видела Ариэль? - спрашивает Генри. - Мой член любит ее целиком и полностью.
Оливия морщит нос.
- Отвратительно. Хотя я как-то читала книгу, в которой говорилось, что большинство парней любят Ариэль.
- Я должен прочитать эту книгу, - заявляет Генри.
- Фантастическая идея, Генри. Почему бы тебе не пойти и не найти книгу в библиотеке?
Я просовываю палец под лямку тонкой пижамной кофточки Оливии, потирая мягкую, гладкую кожу. Я понижаю голос.
- Я чувствую себя... чудовищем в данный момент.
Оливия встречается со мной взглядом и улыбается. Ей нравится эта идея. К несчастью, Генри услышал меня и скорчил гримасу отвращения.
- Это должно подразумевать позу по собачьи?
Раз уж он прекрасно меня слышал...
- Да.
Он сбрасывает одеяла и, спотыкаясь, идет к двери.
- Этой позиции теперь для меня не существует… а мне она очень нравилась. Большое спасибо.
Я запираю за ним дверь, и мы с Оливией остаток ночи разыгрываем нашу собственную интерпретацию «Красавицы и Чудовища».
ГЛАВА 17
Оливия
Утром Николас велит Фергюсу принести нам завтрак в постель. Я прячусь в ванной, когда он нам его приносит. Николас говорит, что я веду себя глупо, что мне нужно привыкнуть к тому, что Фергюсу наплевать, что я в его постели или что прошлой ночью у нас был сумасшедший, фантастический секс, заставивший бы покраснеть и Чудовище.
Но я ничего не могу поделать - не знаю, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к слугам и... близости... тому, что они все время рядом. Кроме того, наступит сентябрь, и никто не будет приносить мне завтрак в постель или
